Голодные игры

До конца второй книги осталось 46 страниц. А потом ещё последняя часть трилогии.
На 75 годовщину Голодных игр – собрали 24 победителя прошлых Игр. 23 из 24 должны умереть, таковы правила Голодных игр.
Забавно что в первой части, где отобраны были дети и все кроме двух погибли, меня это нисколечко не трогало. А сейчас, читаю вторую книгу и до тошноты не хочу чтобы там кто-то умирал. Потому что все они заслуживают жить. Это самое худшее – когда автор не делит героев на "плохой" и "хороший". И ты не знаешь за кого "болеть".
Но если тебя внутри скребет просто потому что тебе не все равно, то автор молодец, автор справился…

@темы: Лит-ра

---

Про Ендлесс

Мне тут (в процессе листания АШХ) пришла и стукнула в черепмысля...надо написать что-нибудь на эндлесс!

Ну вот просто для истории. Чтоб потом вспоминать "был когда-тотакой очень особенный супер-тур, а я в нём поучаствовал"…

Ну типа каждый Шерлокоман обязан сделать в жизни три вещи:

1) пролистать все основное соо

2) трижды сменить пейринг (ну тут, пожалуй, возможны варианты)

3) написать на ендлесс

 

О, форматируя жестак наткнулась на самую первую самодельную обойкупо Шерлоку

Госсподи, нафига этот цвет?! А эта зубодробильная текстура?! И почему спрашивается Шерлок ассоциировался у меня с временем?! *ушёл убиваццо об стену ибо исходник не сохранил*

И исходя из вышеозначенного программа-минимум:

— смастрячить обойку в серых тонах

— написать на ендлесс

— дочитать Голодные игры

@музыка: Brian Tyler - Fast Five Suite

@настроение: Сыт и почти вменяем и немного пьян

@темы: Sherlock, Не забыть, Памятник человеческому идиотизму, Photoshop, Фанфики

---

Мне вручили кубок. Не думала что и до меня докатится.

Вручила Noda за разделённую любовь к Шерлоку самая достойная причина между прочим!

Только правила потерялись по дороге...

 Ритсу, кубок тебе, за то что ты всё-таки завела дневник))

@темы: Флешмоб

---

Это длилось долго, я так и не отстояла право изменить последнюю фразу и убрать

совсем рейтинг, но Шерлок вышел ковайный настолько что потискать хочется.

И лучи любви моему соавтору за сцену с шарфиком!

Название: О котах, шарфах и черносливе

Авторы: Ритсу , Sarbi
Бета: Lamilla
Фандом: Sherlock BBC
Жанр: Romance, AU
Пейринг: Джон/Шерлок
Рейтинг: R
Предупреждения: OOC
Размер: 3 324
Дисклеймер: мальчики не наши...а жаль
Размещение: спросите
Саммари: Вы любите черных котов? Тех, что шипят из переулка, потрепанных и грязных? Тех, что настороженно прижимают уши, когда вы пытаетесь погладить черную шерсть? Которые не верят и уходят...Чтобы потом вернуться и уже по хозяйски забраться к вам на колени. Те, что урчат, великодушно подставляя горло с наглым "Да погладь меня, наконец" выражением на морде. Чьи когти упрямо вцепляются вам в ногу, мешая встать с постели, когда вы уже опаздываете на работу. Джон Уотсон оказывается, любит.
От автора:

Выполнено по мотивам заявки 11.24.

Шерлокоджон-ау.Шерлок- подросток, бродяжка, которого Джон подбирает на улице. Джон руководствуется жалостью и милосердием, а Шерлок почему-то решил, что для секса. Им-то их отношения и начинаются...Желательно, хэ

читать

День выдался тяжелый. Дежурство на скорой, перестрелка на детской площадке, авария на шоссе и нехватка медперсонала.
Медсестры носились по коридорам, разрываясь между врачами и пациентами. Да еще под ногами путались неопытные практиканты. Саре пришлось закрыть хирургическое отделение.
Когда смена подошла к концу, Джон поспешил домой, кивнув угрюмому охраннику на выходе.
Ливень застал его в дороге, попытки найти зонт привели лишь к намокшим документам и компании слишком разговорчивого таксиста. Жалобы, жалобы... и никуда не деться – дождь и лондонские пробки надежно замуровали их в машине. Правда вот уже несколько минут как Джон перестал прислушиваться к бубнящему водителю и просто рассматривал город сквозь стекающие по стеклу капли дождя.
В тесном переулке виднелись две фигуры. Джон разглядел, как более грузный из мужчин бросил что-то на землю и, накинув капюшон, быстро покинул темный закуток. Второй же тяжело опустился на колени прямо в черную липкую кашу из грязи и мусора.
Рабочий день закончился, Джон.
А если что-то серьезное?
Это не твои проблемы.
Да как ты можешь?!
Глубоко вздохнув, он открыл дверь автомобиля.
Незнакомец не обратил никакого внимания на подошедшего Джона, только безуспешно пытался прикурить брошенную ушедшим мужчиной сигарету, подрагивающую в посеревших пальцах.
– Сэр?
Молчание.
– Сэр? Вам нехорошо?
– Дашь прикурить – будет очень хорошо.
Джон нахмурился.
– Так и собираешься сидеть тут?
Решительный кивок.
Джон был уверен, что еще пожалеет об этом, но врач в нем настаивал во что бы то ни стало помочь человеку, даже против его желания.
– Меня ждет такси, может, тебя подвести
– Нет.
– Бесплатно.
– Нет.
– Мне вызвать полицию?
– Нет.
– Значит, едем?
Неизвестный фыркнул и, опираясь на помятый мусорный ящик, поднялся, проигнорировав протянутую руку Джона.
– Пункт назначения немного изменился… – договорить Уотсону не дали.
– Езжайте по прежнему адресу.
– Хорошо, сэр.
Джон посмотрел на нового знакомого.
Совсем еще мальчишка. Темные волосы кучерявились, придавая подростку вид взъерошенного воробья. Серо-голубые глаза смотрели изучающе, не мигая.
Джон недовольно нахмурился.
– Ты не поедешь ко мне. Скажи, где ты живешь, и я…
– Я, если помнишь, хотел остаться там, но мне угрожали и фактически силой заставили сесть в машину. Так что теперь несколько поздновато возмущаться, не находишь?
О господи. Джон обреченно закатил глаза.
Водитель не высказал недовольства, но всю оставшуюся дорогу Уотсон ловил на себе обеспокоенные взгляды в зеркале заднего вида.
Расплатившись и получив еще одну порцию неодобрения в глазах пожилого таксиста, Джон вместе с неожиданным гостем поднялся в квартиру.
Тепло и сухо.
Глядя на посиневшие от холода тонкие пальцы подростка Джон решил не обращать внимания на грязноватые разводы воды стекающей с его плаща и отправился ставить чайник.
– Раздевайся, раз уж так получилось.
Серый плащ и свитер перекочевали в стиральную машину. Вся одежда была новой и по размеру.
Из дома сбежал, что ли?
Это не твое дело, Джон.
– Можно, я сначала в душ схожу? Или вам так больше нравится?
– Мне нравится, когда дети по вечерам сидят дома, а не болтаются по темным подворотням с… с кем, кстати?
Курчавое нечто усмехнулось, и, прихватив халат, уверенно направилось в ванную комнату.
– Я не ребенок!
Дверь захлопнулась.
Джон вздохнул и пошел сооружать ужин на двоих.
Шум воды стих, но погруженный в размышления доктор не сразу обратил на это внимание.
Своего гостя Уотсон обнаружил в гостиной с его документами в руках.
– Доктор Уотсон, значит. Вы меня обследуете? – Лукавая полуулыбка, смеющиеся глаза и приподнятая бровь.
– Рабочий день закончен, – Джон улыбнулся в ответ и кивком пригласил его к столу.
Парень с интересом изучил тарелку и с каким-то детским восторгом посмотрел на Джона.
– Что? – Джон замер с вилкой у рта.
– Ты что-то добавил туда, да? В этом нет необходимости, у меня с этим проблем нет.
Джон запутался.
– То есть, есть ты не будешь?
–… Нуу, я люблю эксперименты.
В конце концов любопытный гость снизошел до пищи холостяка, и ужин прошел в относительно уютном молчании.
– Ты сам готовишь? – Получив утвердительный кивок, парень осмотрел стол, будто проверяя, не осталось ли еще чего-нибудь. Джон пододвинул к нему салат.
– А я не умею.
– Это не сложно.
– Знаю. Но у моих рук есть более интересное занятие, – мурлыкнул парень, выразительно приподняв брови.
Чуть позже, когда с ужином было покончено, Джон занялся посудой, а парень уселся на стол и стал задумчиво накручивать пояс халата на запястье.
– Как тебя зовут?
– Хм…
– И все же?
– Шерлок.
– Джон.
– Я знаю.
– От… – черт, он же видел удостоверение.
– Спать будешь на диване, только найду…
Неожиданно сильный рывок, и жаркий поцелуй обжег губы.
– Ты с ума сошел?! – Джон удивленно моргнул.
– Ты – идиот.
– Что?!
– Потому что ты для этого меня и привел!
Джон решил, что это он сошел с ума.
Несколько раз вздохнув, он попытался успокоиться.
Парень продолжал сидеть на столе и не спускал с него глаз.
– С чего ты взял, что я хочу…
Приподнятые брови и молчаливое «ты – идиот» в изучающих прищуренных глазах.
– Заняться сексом?
Джон почувствовал, как начинают медленно гореть щеки.
– Ммм… Да.
– Это же очевидно.
– Только не для меня.
Шерлок устало вздохнул и, спрыгнув наконец с обеденного стола, направился в гостиную и устроился на диване, собрав предварительно все подушки вокруг себя.
Прямо гнездо свил.
– Ты меня не знаешь, подошел к потенциально опасному незнакомцу на улице, пригласил в машину, привез в свою квартиру, предложил раздеться!..
– Твое присутствие в моем доме - исключительно твоя инициатива!
– …И это означает, что лично я ничего не имею против секса. Так ты хочешь на диване? - Шерлок пальцами провел дорожку от ключиц по чуть выступающим ребрам к пупку, продолжая внимательно рассматривать хозяина квартиры.
– Вообще никак не хочу, – выдохнул Джон, уставившись на развалившегося поперек дивана парня.
– Продолжим в том же духе, и это начнет выглядеть, будто это я тебя соблазняю.
– А разве это не так?
– Ааа… Тебе так больше нравится? Я могу быть и сверху, если хочешь, – Шерлок протянул руку, почти ухватив Джона за штанину домашних брюк, но тот вовремя заметил маневр и увернулся.
– Я подошел к тебе сегодня, потому что хотел помочь! Не знаю, что ты там себе напридумывал…
– Зачем?
У подростка был такой непонимающий взгляд, что Джон замер.
– Что?
– Зачем надо было мне помогать? Почему? Что привело к такой мысли? Причина?
– Эй, полегче. Почему должна быть причина для помощи ребенку, сидящему под дождем в грязном закутке и с выброшенной кем- то сигаретой? Табак, между прочим, вреден...
– Кокаин.
Дыхание перехватило.
– Что, прости?
– Это не табак, доктор.
– Ты… Ты понимаешь, что с тобой станет? Чем ты только думаешь?!
– Мозгов у меня побольше, чем у ваших постоянных пациентов, док. Я точно знаю, что делаю.
Джон вздохнул и устало опустился в кресло.
– Лет-то тебе сколько?
– Ты не хочешь этого знать, – Шерлок поднялся, потягиваясь и, подойдя к Джону, скользнул к его ногам. Положив голову ему на колени, Шерлок с удобством устроился на ковре. – Ты должен быть собой доволен.
– С чего это вдруг? – пальцы Шерлока скользнули выше, и раздосадованный Джон перехватил его запястья.
– Я ведь ее так и не закурил.
Молчание нарушалось лишь нарочито громкими вздохами Шерлока.
– Ну так что. Секс?
Ни капли эмоций. Создавалось впечатление, что парень предлагал ему кофе.
– Я хотел только помочь…
– Ну так помоги, раз хотел. Иначе мне придется искать альтернативу. Достать еще одну сигарету, например.
– Шерлок, это шантаж.
– Это максимально эффективный способ добиться желаемого без применения оружия, – Шерлок поднялся и оккупировав колени Джона, потянул вверх край его свитера.
– Вообще-то я тебя не знаю. – Джон перехватил его руки, сжав слишком тонкие для подростка запястья.
– В этом-то и прелесть…
Поцелуй был сладкий, заставляющий отключиться от окружающего мира. Вкус чернослива на губах – похоже, паршивец успел стащить булочки из шкафа.
– Стоп-стоп-стоп…
– Да что опять?!
Джон потер шею, оглядывая гостиную, не зная, куда девать руки и глаза: их общее возбуждение было очевидно.
– Ну, знаешь, я как-то не привык спать с первым встречным наркоманом.
– Оу. Прекрасно.
Шерлок поднялся и, демонстративно не обращая внимания на хозяина квартиры, пошел искать свои вещи.
– Тебе… Куда ты пойдешь на ночь глядя?
– Вернусь в переулок.
Джон прислонился к косяку двери.
Парень неприязненно кривился, но упорно продолжал натягивать мокрые джинсы.
– Еще мокрое.
– Гениально.
– Подожди хотя бы пока одежда не высохнет. А если останешься до утра – еще и завтраком накормлю.
Сражение с джинсовой тканью прекратилось.
– Денег у меня нет.
– Разве я просил?
– Секс почему-то тебя не устраивает.
Джон устало повел плечами.
– А он обязательно должен быть?
Шерлок посмотрел на него, как на умалишенного.
– Ты впустил незнакомого меня в квартиру, накормил, предложил переночевать – и все бесплатно? Такого не бывает Джон. Секс хотя бы будет приятен нам обоим.
– Останься и проверь.
–…
– В смысле, что мне от тебя ничего не надо, – Джон поднял глаза к потолку, рассматривая углы с еле заметной паутиной. Что угодно лишь бы не смотреть в такие взрослые и не верящие глаза ребенка.
– А что на завтрак?
Джон улыбнулся.
Утро ударило в голову запахом дыма.
Джон подскочил, спросонья стукнувшись о тумбочку, и вбежал на кухню.
Шерлок курил.
Его глаза удивленно распахнулись, когда тонкая сигарета полетела в раковину.
– Ты с ума сошел?
Джону захотелось дать этой курчавой безмозглой голове подзатыльник.
– Мне только кокаина в доме не хватало!
– Это обычные!
– Ох… Но у меня не…
– Твой кошелек. Ключи. Магазин.
Великолепно.
– Ты лишил меня кокаина, секса… Уж простую-то сигарету можно мне позволить.
– Все равно! Не кури больше.
– Не могу. Ты обещал завтрак.
Джон вздохнул и потянулся за сковородкой.
Яичница, бекон, тосты, кофе – запахи заполнили кухню. Шерлок облизывал блестящие от жира губы, а Джон то и дело ловил на себе короткие непонятные взгляды.
– Куда тебя подвезти?
Шерлок встряхнул вихрастой головой, потянулся всем телом, позволяя халату скользнуть в кресло.
– Сам доберусь.
Секундная заминка.
– Все еще нет?
О боже, опять.
– Мне нужно на работу.
– То же мне причина – фыркнул в ответ Шерлок, натягивая свитер.


День пролетел быстро в окружении бесконечных пациентов и в лучах заходящего солнца смешался в какую-то безумную какофонию звуков и череду незнакомых лиц. Слишком уставший Джон решил поймать такси, а не ждать как обычно автобуса.
Город яркой полосой проносился за окном. И во всем этом великолепии зрение ухватилось за единственное темное пятно. В памяти всплыли и промокшая курчавая голова, и ее обладатель - наглый мальчишка с глазами цвета голубого мрамора.
Беспокойство всколыхнулось с новой силой.
– Остановите здесь!
Резкий рывок, тихая ругань таксиста, пустынная улица и тусклый, грязный проулок между домами.
У детей не должен быть такой недоверчивый, удивленный взгляд от того, что им кто-то предложил помощь.
Вот только этот ребенок оказался несколько занят.
Это действительно был Шерлок.
Длинные пальцы, с силой вцепившиеся в стертые джинсы.
Тонкие губы, раскрытые в судорожном вдохе, принимающие немаленьких размеров член.
Влажное от пота лицо.
Движения мужчины – резкие, грубые – заставляли подростка болезненно сглатывать.
Почти звериное рычание. И Шерлок, брезгливо вытирающий рот.
Мужчина застегнув штаны и полез в карманы грязной куртки. Шерлок стоящий на коленях на каком-то журнале, давно потерявшем свою обложку, тяжело дышал и дрожа начал осторожно подниматься цепляясь за шершавые кирпичи.
– Ты следующий? Горячий малец. Самое то, – хмыкнул незнакомец. – Держи. Заработал.
Мужчина протянул Шерлоку тонкую самодельную сигарету. Тот не отвечая спрятал бумажную трубочку в карман.
Джон молча смотрел как мужчина с довольной усмешкой вышел из переулка.
– Ты что делаешь?
– Привет, Джон.
– Неужели кокаин стоит того, что бы вести себя как…
Закончить предложение ему не хватило духу.
Шерлок вытянулся и накинул валявшееся на мусорном ящике серое пальто.
– Шлюхи за это деньги получают, а не наркотики.
– Блядь…
– В точку, док, – Шерлок усмехнулся.
Он медленно шел, обходя особенно грязные комья из газет на земле. Однако выходить на еще залитую солнечным светом улицу не торопился.
– У меня булочки на завтрак. С черносливом.
Заинтересованный взгляд из под густых ресниц, легкий наклон головы.
– У вас всегда такие далеко идущие планы? Завтра еще не наступило.
Джон жалобно вздохнул, почти подкрадываясь к замершему на месте Шерлоку.
– Я боюсь, что для меня одного столько мучного это перебор…
– Ну, в таком случае, разве я могу оставить вас наедине с такой важной проблемой?
Джон чуть смущенно улыбнулся.
Единственное, что портило неожиданные ощущения от жаркого пламени в нахальных глазах: сигарету Шерлок положил в карман пальто.

– Джон.
– Ммм… Да.
– Джон?
– Ну что?
Уже второй час, прервавшись только на поедание булочек и копание в ноутбуке Джона, Шерлок упорно выпрашивал сигарету назад.
И сейчас он восседал на коленях у Джона в одних джинсах, совершенно не интересуясь мнением хозяина коленей. Началось все с требований и угроз, неожиданно резко перетекших в шумные предупреждения и приказы. Теперь же в ход пошли изматывающее откровенное нытье и шантаж.
– Отдай. Ты же понимаешь, что я все тут перерою, устрою колоссальный беспорядок – а это я умею – пока ты будешь спать?
Джон это понимал, и беспокойство за пускай недорогую, но все же свою квартиру росло в геометрической прогрессии. Особенно учитывая тот факт, что злополучная белая трубочка сгинула в раковине, когда молодой кокаинщик закрылся в душе.
– Ты не пробовал пластыри? Давай я куплю и…
– Мне нравится курить, Джон. Так где она?
Взгляд Шерлока он чувствовал кожей, даже когда закрывал глаза в слабой попытке оттянуть надвигающийся шторм.
– Джон? – тембр голоса изменился, стал жестче и не обещал ничего хорошего.
Вариантов, чем бы отвлечь это кучерявое недоразумение не было.
Хотя…
Джон понимал, какие выводы сделает из его действий этот гиперактивный подросток. Но раз уж решил…
Он положил руки на еще влажную талию (видимо Шерлок решил проигнорировать полотенце) и прошелся подушечками пальцев по моментально напрягшемуся животу, ребрам, груди, касаясь бархатной кожи. Джон старательно избегал прикосновения к соскам.
Он старался... очень старался
Быть может, он был слегка неосторожен.
Ладони осторожно легли на поясницу вдоль хребта, круговыми движениями с легким нажимом продвигаясь к позвоночнику.
– Зачем тебе вообще эта дрянь?
Когда подушечки больших пальцев в очередной раз задели соски, Шерлок расслабленно опустил голову на плечо Джона, подставляя шею.
– Скучно. Не отвлекайся.
– А с кокаином значит не скучно?
Ладонь обхватила шею, медленно двигаясь вверх-вниз.
– Джон…
– Ммм?
– Я и так тебе должен, так что можно было бы сразу, – довольный вздох – в постель.
Черт.
– Если бы мы сразу занялись…
– Сексом.
– Да…То сейчас ты не спрашивал бы меня постоянно об этом?
Руки замерли на ребрах, ловя глубокие вздохи.
– Разумеется. Сейчас мы бы просто занялись сексом во второй раз и…
Действительно.
Шерлок улегся на нем, вплотную прижавшись к Джону, так и не опустившему руки.
Уотсон поклялся, что он лишь на минуту прикроет глаза.
Утром, потирая ноющую после ночи в кресле поясницу, он перетащил подростка на диван и тихо ушел на работу.

– Что это?
Джон протягивал свернувшемуся в своеобразном гнезде из подушек и пледа Шерлоку пластиковую упаковку.
– Пластыри.
– Ты…
– Я не идиот, – Джон вскрыл упаковку и сам наклеил пластырь на предплечье Шерлока. – Но попробовать стоит.
– Бедные пациенты, ты им, наверное, вообще продыху не даешь, – парень с неприязнью рассматривал инородный предмет на руке.
– Точно. Я настоящее чудовище.
Джон успел заметить, как уголки губ взъерошенного Шерлока чуть приподнялись.
Ну теперь можно наконец раздеться.
В дверях, снимая куртку, он услышал тихое шуршание.
– Не смей снимать!
Молчание.
– Ну Джооон!
В нос ударил тяжелый запах лекарств – слишком много работы на сегодня. Странно, раньше он как-то не замечал.
– На улице что, так холодно?
– Ммм?
– У тебя лицо красное.
Шерлок уткнулся в ноутбук, но продолжал иногда поглядывать на ненавистный антиникотиновый кружочек.
– А, точно. Я похоже не заметил.
Пальцы замерли над клавиатурой, осторожно поглаживая черный пластик.
– Ты не заметил, что у тебя замерзли щеки? Чем же ты был занят?
– Эээм… Думал.
В ответ прозвучал скептический смешок.
– Подобного рода мозговая активность, боюсь, застопорила бы тебя на улице на несколько дней.
– Эй, я не такой идиот!
– Мобильник.
Сотовый настойчиво вибрировал во внутреннем кармане куртки. Номер был неизвестный, и Джон внутренне напрягся.
– Шерлок.
– …
– Это тебя,- Джон протянул трубку.
Шерлок резко дернулся за телефоном, споткнувшись несколько раз о гору подушек, воздвигнутую вокруг дивана вероятно в каких–то фантастически великих целях. Разговор был коротким, Шерлок лишь несколько раз согласился с неведомым собеседником.
– Ушел, вернусь поздно, – бросил он уже в дверях, натягивая пальто.
– Ааа…
– Я сделал дубликат ключей.
– Что?!

Проснувшись утром, Джон с удивлением понял что сегодня выходной.
Посторонних брюнетов в квартире обнаружено не было.
Зато один такой обнаружился вскоре на улице – Шерлок громко объяснялся с очень хмурым мужчиной с зонтом.
Шерлок активно жестикулировал, что-то доказывая, споря, и получал в ответ еще более хмурые и недовольные взгляды.
Не имея возможности понять, о чем разговор, Джон стоял у холодного окна и рассматривал неприкрытую шею Шерлока.
Один взгляд на этот открытый кусочек светлой кожи – и Джону самому становилось холодно. Простудится же.
В конце препирательств незнакомец исчез в чёрном автомобиле с тонированными стеклами, а Шерлок в крайне приподнятом настроении поднялся в квартиру.
Шерлок едва успел переступить порог, как уже Джон выскочил на улицу.
Выбрать было нелегко.
Их было так много. Длинные, короткие, колючие, шелковые.
Джону раньше не доводилось выбирать подарок мужчине. Нет, зажигалки, брелки, кружки – сослуживцам, ничего не значащие мелочи для друзей конечно были.
Но дарить Шерлоку побрякушку, которую легко спрятать на полке или забыть в шкафу как-то не хотелось.
– Сэр, простите, вам помочь?
– Ммм. Я не уверен. Это подарок.
– Женщине? Мужчине?
– Мужчине.
Джону было слишком мало известно о получателе будущего подарка. А их было так много: длинные, короткие, черные, красные, в полосочку, жесткие...
В общем, выбор затянулся.
К его возвращению Шерлок начал откровенно скучать. И решил оккупировать кухню. На которой никогда не готовил никто, кроме Джона.
Но этот захват территории можно было простить, если бы кухня не оказалась залита жидким, липким тестом.
– Булочки? – Шерлок так натурально изображал невинность, что недовольство Уотсона утихло и сейчас он пытался подавить смех. Получалось плохо.
Позже, когда уборка была закончена, пришлось все же вернуться к цели, поставленной Шерлоком изначально.
Джон готовил, в пол уха слушая гипотезы парня. Тот сидел за столом и не сводил глаз с небольшой упаковки, принесенной Джоном. Крутил, тряс, даже нюхал – но не пытался открыть.
Квартиру заполнил сладкий запах теста.
– Кто мне звонил?
– Мой брат, – Шерлок не выпустил подарок из рук, даже тогда, когда они переместились на диван.
– Тот, что с зонтом?
– Да, подозреваю это его фетиш, но он не признается... Джон, булочки!
С наступлением вечера Шерлок просто узурпировал тарелку с горячими, истекающими карамелью клубочками теста, а Джону пришлось переселиться в кресло – до невозможности довольный Шерлок вытянулся, как огромный кот, на всю длину дивана и жмурился, облизывая сладкие пальцы. Коробочку он прихватил с собой, не собираясь, по видимому, оставлять её без надзора.
– Хочешь открыть?
– Твоя наблюдательность не знает границ.
Джон молча наблюдал как Шерлок осторожно развязывает подарочную ленту, как зажигаются его глаза. Руки, наконец дорвавшиеся до содержимого коробки, гладили, почти лаская.
– Шарф?
– Это гениально, Шерлок.
– Оу. Мне никогда раньше не дарили шарфов. Зато много книг.
Джон посмотрел в окно, делая вид что ответ его ничуть не интересует.
– Значит, я могу его вернуть обратно в магазин?
– Только тронь его. Если он куда-нибудь денется, ты будешь первым подозреваемым и…
– Ладно. Ладно, он твой.
Шерлок с ногами забрался к нему на колени, почти вплетаясь в тело.
– А ты? Ты – мой?
– Не исключено. – Выдох у самых губ.
В кресле как–то неожиданно стало мало места.
Шерлок был нетерпелив и любопытен: Джону казалось, что каждому участку его тела было уделено внимание, поцелуй, прикосновение. Сам он, в свою очередь, был не менее щедр на ласки, стараясь не потерять голову .
- Черт тебя возьми, если ты и сейчас не… Ох… Да, прекрасно…
Шерлок был очень шумным: стонал в голос, не стесняясь, поскуливал. Он забросил ноги на плечи, и когда Джон сгибал его практически пополам, насколько позволяла растяжка, жадно тянулся целоваться, вцепившись в короткие волосы Джона.
Финал был неожиданно сильным и опустошающим, они распластались на темном ковре без сил и желания двигаться, губы нещадно болели от яростных поцелуев.
Шерлок зашевелился и осторожно повернулся к Джону, уткнувшись носом в шею, туда, где бешено бился пульс.
Окончательно поняв, что сон на постели им не светит, Джон дотянулся до пледа, закопанного Шерлоком под подушки, и укрыл их обоих.

Проснулся он в одиночестве. Предстоящий выговор от начальства за опоздание не так сильно расстраивал, как отсутствие неожиданного гостя утром.
Днем больные бесконечной рекой входящие в кабинет, помогли на время заглушить обиду, отвлекая от ночных воспоминаний.
Впрочем, он должен был радоваться, что хотя бы вещи остались в квартире.
Шерлок прихватил только булочки.
Рабочий день подходил к концу, вот только радости от этого не было никакой.
– Молли, позовите следующего.
– Садитесь. – Не глядя.
– Здравствуй, Джон.
Джон медленно повернулся, отложив бумаги.
Нахальный кучерявый воробышек в сером плаще, с невозможной довольной полуулыбкой.
И в темно-синем шарфе.
– Слушаю.
– Доктор, у меня к вам предложение.
Джон напрягся.
Скромно склонив голову, Шерлок заинтересованно ковырял трещину в столешнице.
– В прошлый раз ваш метод лечения наркотической зависимости оказался достаточно эффективен. И мой брат очень…
Метод? Какой еще…
– Твой брат?
– Тот что с зонтиком, – Шерлок улыбался своими шальными, колдовскими глазами. – Он очень настаивал, чтобы я продолжил лечение под вашим непосредственным надзором. Возьмете меня?
– Прямо сейчас? – вырвалось непроизвольно.
Шерлок тут же вскинул голову, с искренним интересом рассматривая стол Джона.
– Не исключено.
Джон вздохнул, пытаясь взять себя в руки.
И где-то между поцелуями и сдиранием шарфика:

– И ты будешь часто готовить свои булочки.

 

End

---

Чистосердечное признание: Смотрела ВК миллион раз (ладно, преувеличиваю.Но не сильно)

И это те самые люди которые подарили нам шикарный\великолепный\офигительный\очишуенный The Lord of the Rings

Леголас, солнышко, что с тобой?.. Арагорн?..Арагорн?! Нет,серьезно, Арагорн??? Гендаааальф. Ну Гендальф же!..

Один Фродо молодец И Джексон. Но он вообще молодец. Ждем Хоббита аки преданные фаны

@музыка: Сплин - Орбит Без Сахара

@настроение: спать.немедленно

@темы: Явшоке, Love, Властелин колец, Давно это было, Кино

---

Моя прелесть...

Я обзавелась одной замечательной весчицей. Вот этой:

Эх, нет, не собственным Мориарти, и даже не Биг-Беном печаль-печаль

А симпатичным HTC Incredible S который Джим умудряется использовать верх ногами и с помощью которого может взломать Английский Банк, тюрьму Пентонвилль и Тауэр разминка такая перед завтраком

А самое-самое что? То, что обзавелась я им совершенно рандомно. Никогда не буду больше сомневаться в Ноосфере! То есть я, конечно, знаю какие телефоны у Шерлока и Джона, но вот чтоб как у ДМ это ... ноосфера короче, будь она благословенна во веке веков

 

@музыка: In Motion

@настроение: устала, хочу меньше людей вокруг, гораздо меньше

@темы: Явшоке, Amour, Sherlock, My life

---

Название: mc²
Автор: Sarbi
Беты: she_rly, Айрис_
Категория: слэш
Жанр: AU, romance
Пейринг: Шерлок/Джон
Рейтинг: NC-17
Размер: ~13 000 слов
Дисклеймер: права у третьих лиц
Саммари: По мотивам заявки 9.05. Школьное АУ. Шерлок – трудный подросток, все элементы прилагаются (курение, можно легкие наркотики, проблемы в семье, старший брат, который контролирует каждый шаг, и Шерлок, пытаясь доказать ему свою состоятельность и самостоятельность, делает многочисленные глупости). Джон – влюбленный в него одноклассник, отличник, у которого вроде бы нет больших проблем, но появившееся чувство к Шерлоку его мучает и раздирает. Очень хочется терзаний и метаний, жизни, быта подростков, и в конце понимания себя плюс НЦ.
От автора:  Noda, если бы не ты, этого фика не было бы на соо

читать

– Шерлок, ты неисправим.
Холодный голос эхом отскакивает от трех таких же холодных стен и путается в холодных прутьях решетки.
– И тебя туда же, Майк, – Шерлок сидит на полу, прислонившись к стене, и вертит в пальцах незажженную сигарету.
Зажигалку у него отобрали вместе с мобильным и набором отмычек. Неважно, он мог бы открыть этот замок и так, но тогда все будет бессмысленно. Он мог бы сбежать, а мог сделать так, чтобы его не поймали. Это всего лишь травка из подполья за мелочь, которая ему совершенно не нужна. Но ему нужно это. Майкрофт в этой влажной тесной конуре, такой холеный и самодовольный. Он только что вел долгую малоинформативную беседу с Лестрейдом. Старый милый Лестрейд – такой же ограниченный, такой же безмозглый, но почему-то крайне терпеливый, когда дело касается Шерлока, все время напрашивающегося на неприятности парня. Это даже не занесут в его личное дело, уж Майкрофт постарается, на что Шерлоку глубоко плевать.
Молчаливой тенью, звеня ключами, в камеру проскальзывает Лестрейд. Когда решетка распахивается, Шерлок продолжает все так же безучастно переводить взгляд с одной стены на другую. Он ждет. Он испытывает терпение. Окружающих. Он это умеет.
Майкрофт умен, Майкрофт амбициозен, Майкрофт целеустремлен, Майкрофт – гордость семьи. Но все его терпение и спокойствие показное, Шерлок это знает. Он сам такой.
И терпение старшего брата лопается воздушным шариком, он делает стремительный шаг вперед, выхватывает у Шерлока сигарету, разворачивается и выходит, хлопнув дверью.
– Зачем ты это делаешь? – Лестрейд все так же стоит, придерживая решетку, без всяких признаков нетерпения: вот уж у кого стальная выдержка. Шерлок еще не решил, завидовать инспектору или презирать его за это.
– Закурить есть? – не глядя, спрашивает Холмс, медленно поднимаясь и с шорохом проезжая дорогой курткой по шершавой грязной стене.
Инспектор хмурится и, ничего не отвечая, закатывает рукав, под которым наклеен матово отсвечивающий круг никотинового пластыря.
– Значит, нет. Мои вещи? – искоса глянув на руку инспектора, Шерлок направляется к выходу.
– Брат забрал, – слышится за спиной и Шерлок со злостью бьет стену кулаком, потому что его злит все это. Брат, родители, школа, Лестрейд.
***
Вечером ушибленные костяшки опухают и синеют. Шерлок сидит за столом, подобрав ноги, и в свете трех мониторов вся его кожа кажется синей. Ему жаль, что у человека только две руки и только одной можно пользоваться в полном объеме. Жаль, что у людей только два глаза и ими можно читать только один текст. Ему мало. Мало, черт возьми, мало того, что может дать ему обычное, это неуклюжее уязвимое тело, потому что его мозг может и хочет видеть-анализировать-знать-делать больше. Он хочет поглощать больше информации, ему нужно больше пространства. Ему. Нужно. Больше.
Стол Шерлока занимает треть пространства комнаты, он завален вещами – самыми обычными: книгами, гофрированными листами, дисками – и такими, которые многие люди не видели и никогда не увидят. У Шерлока нет причин учитывать мнение окружающих о себе, и на его столе липовые удостоверения личности, диски с порнухой, деньги и разлагающиеся пальцы в колбах. Есть только одно, что он предпочитает всегда скрупулезно убирать в нижний ящик стола. И сейчас рука привычно тянется вниз. Ящик сделанного на заказ стола из дорогого дерева, на идеально отточенных, как швейцарские часы, соединениях колесиков мягко скользит наружу.
Там есть такая же, как стол, пафосная-дорогая-благородная-претенциозная коробка, предназначавшаяся, вероятно, для картотеки в отцовской библиотеке. Сейчас в ней череда тонких прозрачных пакетиков с белым мелкокристаллическим порошком, похожим на снег. Пакетиков так много, что это тянет уже на приличный срок. Но Шерлок убирает их в нижний шкаф не из страха, а из простой вежливости – матери не нравится, когда прислуга ходит с круглыми от волнения глазами, все эти нелегальные эмигранты, которые так боятся проблем с законом. Холмс знает, что сюда, в их огромный идеальный дом в духе псевдобарокко, скрывающийся за высоким забором живой изгороди и несколькими постами-вышками с вооруженной охраной по периметру, нет доступа стражам правопорядка.
Он высыпает тонкую дорожку и размельчает кокаин своим школьным пропуском, запаянным в пластик – по правилам, его нужно держать при себе все время, и Шерлок быстро нашел, как применять его в самых разных ситуациях. Он сворачивает трубку из первой попавшейся под руку бумаги, и как символично, что этим листом оказывается оставленный отцом список университетов. Шерлок должен выбрать, но он не хочет. Больше всего он не хочет быть участником каких-либо социальных институтов – семьи, школьного совета, университетского братства.
Полоска длинная, гораздо длинней, чем делают те, кто тусуется в клубах золотой молодежи. Потому что и Шерлок не такой, как они. Нет. Он делает вдох.
Восемь минут. Ровно восемь минут нужно его организму на то, чтобы начать усиленный выброс нейротрансмитера допамина, и кажется, что он чувствует, как ускоряется передача информации между нервными клетками. Количество рук и глаз перестает иметь значение. Все перестает иметь значение.
***
Яичница, бекон и апельсиновый сок. Даже странно, как банален может быть завтрак в такой сумасшедший день. Вчера его девятнадцатилетняя сестра позвонила и объявила, что привезет домой свою вторую половинку. Мать была счастлива, а отец...ну, военные не очень-то знают, что счастье – это иногда нечто большее, чем одобрительный кивок. Но это было вчера. А сегодня они впятером сидят на залитой солнцем кухне и молчат. Потому что Гарриет привела не Мэтью, Стива или Джоша. Она привела Мег. Отец, мать, сын, дочь – как на подбор светловолосые, аккуратные и с выправкой – такие, какими хотел видеть их отец семейства. И Мег. Маленькая, юркая, с черными, торчащими во все стороны волосами и явной примесью азиатских кровей. Напряжение стало лейтмотивом этой семейной трапезы. Отец в гневе, мать в шоке, сестра расстроена, Мег в смятении. А Джон... он думает о том, что склонность к однополым связям, вполне вероятно, может передаваться генетически. Когда поступит в медицинский, он, возможно, напишет об этом курсовую или даже диссертацию. А в качестве доказательства предъявит свою сестру и себя. Потому что, на самом деле, родителям, возможно, не представится шанса понянчиться с внуками. Но он точно не станет говорить им об этом сейчас.
– Подбросишь меня до школы? – Джон поворачивается к отцу, разбивая тем самым почти полную неподвижность и тишину последних двадцати минут.
Уотсон-старший кивает и, желая всем приятного аппетита сквозь зубы, уходит за пиджаком. Джон знает, что это пройдет. Отец иногда по-военному жесток, но на самом деле он всегда был разумным и отходчивым. И он не захочет терять дочь. А пока Мег подружится с мамой и все будет хорошо. Джон не то чтобы оптимист, но он застрял где-то между оптимизмом и реализмом, этакий прагматизм с намеком на наивность.
Пока они едут, Джон размышляет о том, что, похоже, они с сестрой не такие разные, как он всегда считал. Она была бесшабашной, активной, неуправляемой, почти хулиганкой в школе. Вечеринки, литры пива на спор, прогулы, свидания по ночам в машинах полузнакомых парней. А младший из Уотсонов – отцовская гордость, отличник, еще со средних классов определившийся с выбором профессии, ответственный, аккуратный, пунктуальный. Брат и сестра – он думал, что у них ничего общего, кроме родителей, а теперь вот оно как получилось.
Возможно, теперь им будет о чем поговорить.
И Джон сможет рассказать ей о том, что он – тоже. Такой же. И что он влюблен. Влюблен не в милую голубоглазую блондиночку, тоже отличницу из группы поддержки – о том, как они подходят друг другу, сплетничала вся школа. Нет, он влюблен в странного парня, который не признает никаких социальных условностей и, почему-то, несмотря на состояние родителей, учится не в одном и тех дорогостоящих пансионатов для мальчиков, а в обычной школе вместе с Уотсоном. Шерлок Холмс. Джону нравится, как звучит это имя. Его хочется произносить. С протяжным – Шееееерлок, так мягко, с четким окончанием. Имя, которое как будто создано для того, чтобы воздействовать на эрогенные зоны языка и губ.
У них много совместных занятий: биология, физика, химия. Джону они нужны для поступления в Бартс, а зачем они нужны Холмсу, он так и не понял. Половину занятий Шерлок просто игнорировал, а на второй ставил какие-то свои опыты, и делал совершенно не относящиеся к темам лекции расчеты. И он, судя по всему, знал больше, чем преподаватели.
Уотсон-старший не стал парковаться, остановился на минуту, подождав, пока сын подхватит рюкзак, кивнул на прощание и умчался на службу. Вероятно, чтобы сорвать свое раздражение на подчиненных. Джону было их жаль, но это все же лучше, чем выплескивать гнев на Гарриет.
Не успел Джон ступить на территорию школы, как его закружил водоворот учеников и учителей, гормонов и сплетен. Джон спешил.
Первый урок – химия. Там будет Шерлок.
***
Шерлоку плевать на школьные правила, но если он идет на уроки, то не опаздывает. Просто потому, что не любит привлекать внимание таким образом. Когда он сказал, что не пойдет в школу, выбранную родителями, разразился скандал. Но здесь ему проще. И он может делать, что хочет. Для начала – быть или не быть тут сегодня, завтра, в этом месяце. А еще Майкрофт испытывает к подобным местам неподдельное отвращение.
Классы химии оборудованы по высшему стандарту, и каждое занятие – новая лекция и новые опыты. Мистер Фелпс пространно рассказывает о химических реакциях, рассуждая долго и увлеченно. А в конце решает разделить всех на пары по принципу «отличник – бестолочь» для выполнения лабораторной работы на дому. Шерлоку все равно, он греет свою склянку, высчитывая секунды до момента взрыва. И делать он ничего не собирается, а уж тем более с каким-то ботаником, а он точно уверен, что в этом классе этот учитель приравнивает его именно к бестолочи. Вообще-то он знает, сколько нужно секунд для перегрева, но всегда есть внешние факторы среды, влияющие на колебание температуры, и отсчет становится подвижным, это вроде варианта русской рулетки: успеет ли Шерлок отодвинуть склянку от огня до того, как она разлетится, ошпарив ему пальцы.
– Мистер Холмс и Мистер Уотсон, – учитель объявляет последнюю пару именно тогда, когда склянка все-таки трескается. И добавляет, нарушая педагогическую этику:
– Я вам сочувствую, мистер Уотсон.
Шерлок улыбается, и в этой улыбке мистер Фелпс видит что-то безумное. Он не знает достаточно о диссоциальных расстройствах личности, но уверен, что с Холмсом что-то не так. И он не удивится, если однажды именно этот юноша явится в школу с автоматом наперевес. Психоаналитик мистера Фелпса считает, что у него может развиться мания преследования, мистер Фелпс уверен, что его психоаналитик что-то задумал.
Когда Шерлок выходит из аудитории, его поджидает новый компаньон, и просто сбежать – уже не выход из ситуации.
Шерлок смотрит выжидательно и враждебно, он ничего не знает об этом Уотсоне. Ну, кроме того, что его отец военный, что у него есть старший брат и что он мечтает стать медиком, а еще он не курит, не любит пьяные сборища и не руководствуется сиюминутными желаниями. В общем, Шерлок Холмс пока не знает о Джоне Уотсоне почти ничего.
– Делать будем у тебя или у меня? – сразу переходит к делу Уотсон.
– Не у меня точно, а у тебя нам будет мешать твой брат и голосящий попугай, – Шерлок отвечает, внимательно наблюдая, как широко распахиваются от удивления глаза отличника. Удивление. Но это понятная реакция, а вот почему у него расширяются зрачки? Учащается дыхание? Гнев? Раздражение? Не похоже.
– Тогда в школе?
– Завтра, после занятий.
Шерлок уходит – ему нужно подумать. От чего расширяются зрачки и учащается пульс? Страх. Страсть. Гнев. Жажда. А еще ему нужно зайти к инспектору Лестрейду. И забрать у Майкрофта свой мобильный. Или просто купить новый. Еще традиционный обед с родителями и отдельный личный разговор по расписанию с отцом. И встретиться с поставщиком, в последнее время у Шерлока есть сомнения в чистоте его кокаина. И что-нибудь взорвать. И потренироваться в стрельбе с левой руки, желательно, в любимую картину Майка.
***
К Лестрейду он все-таки попал. На следующий день. Когда его с двумя напарниками поймали влезающими в химическую лабораторию на окраине. Он всего лишь хотел проверить, насколько чистый ему доставляют кокаин, а дома не было подходящего оборудования.
Замкнутая коробка без окон с железным столом и парой до предела обшарпанных стульев, где его пытался допросить какой-то молодой и до смешного ревностный служащий, с приходом инспектора сменилась на столик в дурно пахнущем кафетерии при Управлении. Лестрейд сидит над остывшим кофе в бумажном стаканчике и мечтает о сигарете ничуть не меньше, чем сидящий напротив Шерлок.
– Тебе могли бы дать срок за проникновение со взломом.
– Я несовершеннолетний, – Шерлоку скучно и плохо, и он не знает почему, а мозг отказывается функционировать, как положено. Быть может, из-за удара, что пришелся по его затылку. Но это позволило причислить его к потерпевшим. Если парочка тех наркодилеров-неудачников выйдет из тюрьмы, они будут мстить. Но Шерлок всегда мало внимания уделял инстинкту самосохранения.
– Мне надо в школу, – говорит он только для того, чтобы не сидеть в этой бессмысленной и вязкой тишине.
– Я тебя отвезу, – Лестрейд поднялся. – И это не обсуждается.
Шерлок закатывает глаза, демонстративно признавая свое поражения перед чужим упрямством.
У Лестрейда оказалась на удивление приличная машина: без характерных признаков, присущих автомобилям, имевшим несчастье попасть в руки стражей правопорядка. Без запаха испорченных гамбургеров, следов пролитой колы и жареной картошки. Либо инспектор не занимался слежкой и не срывался на работу посреди ночи, либо был каким-то совершенно нетипичным инспектором. Не то чтобы у Шерлока большой опыт в общении с полицией, но Лестрейд вызывает в нем некоторое любопытство.
– Что ты сейчас читаешь?
– Странный вопрос, – Шерлок постукивает кончиками пальцев по приборной доске, наблюдая за дорогой в зеркало заднего вида.
– Так что?
– Канта, Энгельса, Мора, Диккенса, Гомера...
– Все одновременно?!
– Да, на сегодня.
Долгое молчание.
– Зачем ты это делаешь? Ты же умный парень и должен понимать, что это все возраст, не более чем...
– Достаточно! Мне не интересно. И прибавьте скорость – нужно быть в школе до конца последнего урока.
Шерлок злится. Без логичных причин, и это злит еще больше. Нужно чем-то заняться… Его всегда развлекали эксперименты. Только нужно смотреть внимательнее.
Он кладет ладонь на бедро Лестрейда – машину заносит. И видит смятение. Дыхание сбивается, белки резко дергаются в его сторону, а ноздри раздуваются. Нет, не то. Он двигает ладонь на внутреннюю сторону бедра, и инспектор поспешно сбавляет ход. Это проблема – они на трассе, можно двигаться только со скоростью потока. Кровь едва заметно приливает к щекам инспектора. Дыхание на миг замирает. Смущение. Глубокий выдох. Возмущение. Кое-как выровняв машину, Лестрейд резко, болезненно перехватывает запястье и отводит его от себя. Брови сдвинуты, губы поджаты. Гнев. Неглубокое быстрое дыхание – попытка успокоиться. Не то...
– Какого черта?! – спрашивает Лестрейд. Не орет, но очень близко к этому.
– Эксперимент, – пожимает плечами Шерлок. – Неудачный. Нужно повторить.
– Что?!
– Не с вами, инспектор. Едем.
– Шерлок...– начинает Лестрейд осторожно. – Ты?..
Инспектор осознает, что не знает, что хочет спросить. И просто заводит мотор.
К школе они, как ни странно, подъезжают вовремя.
***
Джон знает, что в гомосексуализме нет ничего плохого, он знает, что это нормально, но еще он знает, что большинство людей подобную точку зрения не разделяют. На сегодняшнем уроке химии профессор Фелпс сделал ему своего рода подарок, назначив в пару к Шерлоку. Или наказание, потому что Джон не знает, как себя вести. Когда чувства есть – это прекрасно, когда они безответны – это уже далеко не так хорошо. А когда тебе шестнадцать, к моральным страданиям прибавляются еще и физические.
Не то чтобы Джон собирал фотографии Шерлока, использованные им салфетки или хранил исписанные его рукой тетрадные листы. Нет, конечно. Но он хранил другое – воспоминания. Как Шерлок склоняется над очередной склянкой, пытаясь одновременно посмотреть, что получится при добавлении кислоты, и удержать свой шарф от попадания во что-нибудь едкое. Как Шерлок рассеянно улыбается своим мыслям, исключительно мыслям, потому что людям он никогда не улыбается, для них припасены исключительно презрительная, насмешливая ухмылка или еще более презрительная клоунская гримаса. Как Шерлок грызет кончик карандаша, как кидает в сумку учебники, как яростно спорит с директором, как неодобрительно поглядывает на молодого, чем-то похожего на самого Шерлока, мужчину, который иногда заезжает за ним. Джон помнит сотни взглядов Шерлока и десятки его слов, помнит микромимику и интонации. Может, это любовь, а может, какое-то нездоровое влечение. Джон сомневается, потому что это всегда было чем-то отвлеченным, скорее созерцательным, чем реально существующим. Разве с тем, кого любишь, не положено пытаться заговорить? Подружиться, наладить хоть какой-нибудь контакт? В конце концов, разве не естественно представлять себе объект любви, запираясь в душе или быстро двигая рукой под одеялом?
Джон не делает ничего подобного. Он просто смотрит. И думает, что если бы представилась возможность, он... Теперь она представилась. Последний урок.
Уотсон идет по коридору к кабинету химии – к нему пристроена лаборатория, которой разрешают пользоваться ученикам, имеющим допуск преподавателя. Джону было несложно его получить. В положении отличника и признанного пай-мальчика есть и свои плюсы.
В кабинете пустые столы, за исключением первого, на который лаборант уже установил все требуемые для работы реагенты и инструменты. Пока Шерлока нет, Джон решает заняться оформлением: цели, задачи, описание оборудования... Совершенно ненужная писанина, по его мнению. Важны сами опыты, реакции, преобразования, а не перечисление форм склянок.
– Привет.
Джон резко оборачивается.
– Я думаю, в этом нет смысла, мы оба знаем ответы на все эти задания. Они для идиотов,– Шерлок стоит, прислонившись к столу. В лаборатории на нем должен быть халат, но ему, конечно, все равно. И Джон прослеживает длинные линии пальто, округлые линии черных перчаток, темный шарф, оборачивающий тонкую шею, и волосы – черные кудри, мягкие на вид, как с картинок с белокрылыми пухлыми херувимчиками.
– Да. Но мы должны это сделать. Зачет дифференцированный, а Фелпс – дотошный старикашка.
***
Шерлок пару секунд смотрит на Джона, оценивая, стоит ли тратить на все это время, и, пожав плечами, все-таки садится за работу.
На самом деле, его по-настоящему увлекают формулы. Чем больше в них переменных, тем больше комбинаций. Эти комбинации для него как лабиринт – бесконечное число тупиковых ветвей, и лишь один-единственный верный путь – тот, что приведет к верному ответу. За это он и любит химию – за уравнения химических реакций.
У каждого человека есть лимит внимания – то количество времени, которое он может потратить на определенное действие. Если человек – посредственность, его лимит может быть неисчерпаем. Но для таких, как Шерлок, даже исчисляющийся минутами отрезок времени – уже редкость.
И на любимую науку Холмс может потратить час непрерывной концентрации. Но более длительное отсутствие смены деятельности мучительно. Они с Джоном работают уже пятьдесят две минуты. А лабораторная выполнена лишь наполовину: в ней слишком много формальностей и описательных упражнений. Они даже не разговаривают больше, чем необходимо для синхронности действий: подожги фитиль, держи, добавь из пятой мензурки.
За окном не то чтобы темнеет, но солнце начинает садиться, тени становятся мягче – и все вокруг приобретает теплые оттенки. Пятьдесят девять минут. В тот момент, когда Шерлок думает, как бы сказать напарнику о том, что ему надоело и пора бы заканчивать на сегодня, в лабораторию входят двое.
Джон с недоумением смотрит на них, продолжая по капле добавлять катализатор в один из их предыдущих растворов. А Шерлок понимает, что день закончится даже хуже, чем начался. Это те двое, что лезли с ним в лабораторию – черт знает, как их выпустили и как они его нашли. Об этом Шерлок решает подумать чуть позже, а пока в голове со скоростью, превышающую скорость света, мелькает цепочка из размышлений о том, что, если они пришли в общественное место, непонятно как миновав охрану, они явно не собрались вести дружескую беседу. В школе учится только одна смена и уже почти никого не осталось, камеры есть только в коридорах и звук не передают – значит, двое школьников против пары бандитов.
И Шерлок просто смотрит, как они подходят с двух сторон, поигрывая тупыми на вид ножами-бабочками. Но это не важно, что они тупые: на самом деле это только хуже, только больнее.
– Ну привет, Шерли… Поговорим? Зачем ты нас сдал?
– Я не сдавал... – Шерлок умеет думать, действовать – не его специализация. Его инстинкты кричат о том, что надо бежать, но мозг знает, что бежать некуда.
– Интересно, что ты за нас получил... Или это инспектор получил, а ты просто позволил ему позабавиться?
Шерлок ничего не получил. Ему просто нужно было попасть в лабораторию. Он отключил сигнализацию и нашел способ обойти датчики, и он не виноват, что охранников оказалась дюжина, а не двое, как на планах безопасности. И обход они, соответственно, совершали гораздо чаще. Так. Дюжина. Слишком много для рядовой крошечной лаборатории на окраине. И датчики. Инфракрасные. Акустические. Емкостные. Магнитоконтактные. У него ушли часы на их преодоление. Слишком много. И… нет, позже, конкретно сейчас действительность требует внимания.
– Если бы вы, идиоты, потрудились достать мне правильные данные!..
Кулак врезается в скулу Шерлока, мешая закончить фразу. На щеке остается царапина от дешевой подделки, вероятно, выдаваемой обладателем за старинный перстень. Все происходит слишком быстро для неподготовленного в подобном плане Шерлока, но у Уотсона, видимо, с этим дела обстоят гораздо лучше. Потому что в тот момент, когда до Джона доходит, что именно собираются делать незваные гости, он бросает склянку с реагентами в сторону обступивших Шерлока парней. Колба разбивается с шипением, выпуская едкий газ, с которым, по правилам лабораторной работы, можно контактировать только в защитной маске.
И Шерлок с удивлением наблюдает, как Джон подсекает опешившего от неожиданности нападающего и хорошо прикладывает об пол. А после так же мастерски укладывает второго, кинувшегося на него с ножом. Джон выкручивает ему запястье, пока лезвие со звоном не падает на пол. И почти спокойно говорит, обращаясь к Холмсу:
– Думаю, стоит позвать дежурного охранника.
***
Со смесью восхищения и возмущения Джон наблюдает, как умело врет Шерлок, объясняя охраннику, что двое нападавших – всего лишь хулиганы, пытавшиеся что-то стащить и, по-видимому, не ожидавшие застать кого-то в лаборатории. Холмс врет так гладко, с широко открытыми ясными глазами, что Джон и сам бы ему поверил. Охранник тоже верит и настойчиво отправляет их по домам. В этот момент Уотсон и Холмс, наверное, впервые в жизни думают об одном и том же – что охранник хочет получить славу героя, поймавшего грабителей. И они едины в своем желании не иметь к этому инциденту никакого отношения. Шерлок – потому что не хочет в участок по-новой, а Джон – потому что имеет небольшую проблему. Эту проблему он сейчас зажимает правой ладонью, чтобы остановить кровь или хотя бы не попасться никому на глаза, пока не удастся сделать перевязку. Это всего лишь большая царапина, но мать, если узнает, обязательно поднимет панику.
Охранник не обращает на Джона внимания, а вот от Шерлока ничего не укрывается. И как только они выходят в коридор, Холмс хватает его за руку, скидывая куртку с левого плеча. Там неглубокий, но длинный порез, и кровь стекает Уотсону под рукав.
– Надо перевязать. Идем в медпункт.
Уотсон кивает на первое и категорически мотает головой на второе: из медпункта обязательно сообщат домой.
Холмс хмурится, но, судя по всему, доходит до него быстро, и он отрывисто кивает:
– Пошли.
Уотсон не уверен, нужно ли ему что-то объяснять и куда его тащат, но адреналин все еще бежит по венам, а Шерлок не отпускает его руку, так что он ничего не имеет против сложившейся ситуации. И еще очень хочет узнать о том, что же собственно только что произошло.
– А ты неплохо дерешься, – информирует Шерлок по пути на автостоянку.
– Отец научил.
Джон думает о том, как именно сформулировать свои вопросы, когда его бесцеремонно усаживают на переднее сидение какой-то супердорогой машины. И у него появляются куда более первостепенные вопросы.
– Твоя? – дожидается кивка. – Вроде бы, у тебя еще не может быть прав...
– А их и нет, – весело ухмыляется Шерлок, вдавливая в пол педаль газа. У Джона на секунду перед глазами вспыхивает солнце, и он не может не улыбнуться в ответ. Потому что так умеет только Шерлок, с его четко очерченными губами и живой мимикой.
И Джону вдруг становится нестерпимо хорошо. Как будущий медик он знает, что это всего лишь эндорфины, вырабатываемые его мозгом в ответ на стресс и боль, но это ничего не меняет.
Только что скучная лабораторная работа стала своего рода приключением. И сейчас он едет в машине рядом с Шерлоком и смотрит, как ветер из открытого окна лохматит тому волосы, а садящееся солнце розоватыми бликами отражается в глазах. И куда они едут, его совершенно не волнует.
***
Шерлок едет на максимальной скорости, доступной в этом районе, он помнит наизусть каждый поворот, светофор, переход и без проблем объезжает пробки. Параллельно он размышляет о случившемся несвоевременном инциденте. Почему их отпустили? И почему они оказались идиотами настолько, чтобы сразу же нарваться на проблемы с законом? Месть? Глупо, да и не за что. Скука? Маловероятно после суток допросов в камере предварительного заключения... Есть что-то еще. Просто мозг не может уловить эту нестыковку. Какая-то деталь. Неправильная деталь. Но что-то мешает ему думать. Это что-то съеживается внутри, мешая свободно дышать, и Шерлок тянется к бардачку за сигаретой. Жестом предлагает Уотсону и совершенно не удивляется отказу. Уотсон. Джон Уотсон. Человек, который его едва знает, только что кинулся на нож, чтобы его защитить. Зачем? Понятно, что он за правду и справедливость, и, вероятно, всегда готов защищать слабых. Но вот так бездумно рисковать собой... Ладно, это всего лишь царапина. Боль. Всего лишь царапина. Кровь. Всего лишь... Заражение. Черт!
Шерлок с тревогой поглядывает на безмятежно улыбающегося Уотсона, предполагая у того срыв компенсаторных реакций в ответ на повреждение.
Когда они подъезжают, солнце уже начинает скрываться за горизонтом. Шерлок останавливается у гаражей и кидает ключи дворецкому. Тот поставит машину на место, и Майкрофт не заметит, что брат опять брал его игрушку. Ладно, он обязательно заметит, но так у него будет возможность сделать вид, что ничего не было. Потому что Шерлок с детства делает так: берет его игрушки, чтобы позлить.
Холмс ведет гостя к себе, мимоходом размышляя о том, на что похожа его комната, и сам удивляется, почему такая мысль вообще пришла ему в голову. Это определенно последствия удара по затылку.
***
Джон оглядывает галереи, коридоры и лестницы, одновременно пытаясь осмотреться и не закапать кровью ковровую дорожку. Шерлок даже не смотрит на него. И это почти обидно. Зачем тогда вообще было тащить его сюда?
Когда они, наконец, подходят к нужной двери, Холмс с гостеприимным, явно спародированным у кого-то кивком пропускает его вперед.
Джон оглядывает огромное помещение, треть которого занимает стол, а треть – кровать. Очень большая кровать, отмечает он про себя, радуясь, что освещение делает его румянец незаметным.
А потом Шерлок начинает его пытать. Ну, точнее, он вроде как пытается помочь, но от этого как-то не особо легче.
Холм усаживает его на кровать, сам лезет куда-то в ящики стола, достает бинт, вату, антисептик... он тут по ночам в медбрата играет? Шерлок с таким сосредоточенным и бывалым видом вскрывает стерильный бинт – и Джону приходит на ум мысль, что, вполне вероятно, Холмс не в первый раз влипает в неприятности.
– Ты что, в детстве мечтал стать врачом? – спрашивает он, когда молчание начинает нервировать.
– Нет. Но вот ты точно мечтал, – хмурясь, отвечает Шерлок и садится рядом. – Снимай куртку. Отдать ее в чистку? На вид она восстановлению уже не подлежит.
Уотсон небрежно стягивает куртку и левую сторону рубашки.
– Надо выбросить. Будем надеяться, мама о ней не вспомнит, – Джон шипит сквозь зубы, когда Шерлок промывает рану. Тот аккуратен, но, на самом деле, у Джона очень низкий болевой порог. Что странно и несправедливо, с учетом количества тренировок, устраиваемых для него отцом.
Боль проходит, когда Шерлок наносит мазь. И рецепторы начинают передавать мозгу диаметрально противоположные сигналы. Джон чувствует длинные пальцы Шерлока, придерживающие бинт, его ладони, обхватывающие плечо. Чувствует дыхание рядом со своей шеей, невероятно, восхитительно мягкий матрас под собой и тепло, разливающееся по телу. Уотсон отчетливо понимает, что еще немного – и, послав к черту сдержанность и правила, он просто опрокинет Шерлока на спину и поцелует. А потом его вышвырнут, и даже наблюдение станет роскошью. Тогда он начинает задавать вопросы, пытаясь вытянуть из Шерлока правду и отвлечь себя от опасных мыслей.
– Думаю, я могу поинтересоваться, что это были за психи? И что такого ты им сделал?
– Не можешь.
– Что не могу? – теперь Джон понимает, что диалог с Шерлоком – это постоянное испытание его терпения. Но Джон очень, очень терпелив, осталось только донести этот простой факт до Холмса.
– Не можешь поинтересоваться. Точнее, правильно поинтересоваться. Ты не умеешь задавать правильные вопросы, – Джон продолжает в упор смотреть на Шерлока, и тому ничего не остается, кроме как продолжить:
– Никто из вас не умеет… Эта парочка не стоит внимания. Им говорят идти – они идут, говорят лаять – будут лаять. По результатам тысячелетней эволюции от обезьян их отличает разве что наличие речевых навыков. Собственно, поэтому они и были мне нужны.
– Не хотелось бы тебя разочаровывать, но не очень-то послушными и верными они выглядели.
– Да нет, они такие, но команды им отдавал не я.
– А кто?
– Не знаю. Пока.
– Как ты вообще с ними связался?
– Почему я должен тебе отвечать? – Шерлок делает вид, что очень занят завязыванием концов бинта.
– Потому что я тут получил боевое ранение, между прочим. И могу умереть!.. От любопытства, – Джон с максимально серьезным лицом смотрит на собеседника, хотя это выражение очень сложно удержать, когда он видит, как губы Шерлока складываются в ухмылку.
– Ты уже получил свое ранение. Больше ведь не хочется? – ухмылка Шерлока становится все шире.
– Кто тебе сказал? – копирует Уотсон интонации Шерлока и его выражение лица.
И тогда Джон впервые слышит, как смеется Шерлок Холмс – откидывая голову назад, так бесшабашно и заразительно. И именно тогда Джон понимает, что с Шерлоком невозможны полутона: если он счастлив, то не будет тихо улыбаться сам себе в сторонке, нет, он будет кричать, вскидывать руки, почти танцевать, а если ему будет плохо, он наверняка станет просто невыносим – будет огрызаться и кидать в стену какие-нибудь тяжелые предметы, да еще так, чтобы было погромче, чтобы его непременно услышали все окружающие. И с ним никогда не станет скучно. Может, поэтому такой спокойный и рассудительный Джон чувствует себя рядом с ним, как идеально подобранный пазл?
***
В дверь стучат два раза – отрывисто, быстро, на грани слышимости. Так стучат, когда одновременно желают выглядеть вежливыми и больше всего надеются застать хозяев дома врасплох и уличить их в чем-то непотребном. А после ходить с озабоченным видом, докладывая соседям и всем, кто готов слушать, о том, какие нехорошие бывают люди. Майкрофт всегда так стучит, а Шерлок не стремится обвинять его в этой, без всяких сомнений, плебейской привычке лишь только потому, что тогда старший брат может вовсе перестать соблюдать даже намек на приличия. Не то чтобы Шерлок этого боится, но тогда холодная война между ними может перерасти во вполне себе реально ощутимую, а это расстроило бы маму.
Дверь распахивается – и Майкрофт с каменным лицом останавливается в паре шагов от младшего брата. Естественно, бинты и Джон – первое, что попадается ему на глаза, и Шерлоку действительно интересно, в какой именно последовательности.
– Шерлок? – это самое большое словесное облачение беспокойства, которое Майкрофт может позволить себе проявить, и самое большое из тех, что Шерлок готов принять. Младший из Холмсов едва заметно кивает, показывая, что с ним все в порядке. На этом семейная идиллия иссякает, и начинается традиционно враждебный диалог.
– Нет меня.
– Нужно поговорить. О твоем сегодняшнем небольшом приключении. Не познакомишь со своим... другом?
– Джон Уотсон. Майкрофт Холмс. – В вопросе брата Шерлок слышит какое-то непривычное беспокойство вкупе с любопытством и намеренно не дает никаких пояснений. Если Джону будет интересно, он спросит сам, а Майкрофт и так получит слишком много сведений, когда полезет в личное дело Уотсона. А он непременно полезет теперь, когда Шерлок привел того в дом. – Приключении? О чем ты? В последнее время ты значительно урезал рацион и нехватка витаминов...
– Оставь это хотя бы ненадолго, будь так добр. Сейчас не время. Я жду в библиотеке.
– Никуда я не пойду, – Шерлок гримасой отвечает на полный укоризны взгляд. – Но ты можешь сказать мне здесь и сейчас. Я даже обещаю тебя слушать... первые две минуты.
Майкрофт вздыхает и улыбается. Шерлок улыбке, конечно, не верит. Она заготовлена для официальных мероприятий и высоких чинов. Не льстивая, как у подобных Майкрофту амбициозных молодых людей, стремительно шагающих по карьерной лестнице, а самодовольная и с крошечной искоркой веселья, которую старший брат, в отличие от младшего, старательно прячет.
– Две минуты? О, Шерлок, ты сегодня необычайно щедр, – Майкрофт словами заполняет паузу, оценивая Джона, и Шерлок дает ему на это время. Одним взглядом оценить человека, которого никогда прежде не видел. Майк умный – он сможет понять обстановку верно. Шерлок хочет, чтобы Уотсон остался и все слышал. Черт его знает, почему, но Шерлок считает это необходимым. Просто Джон должен остаться. А что младший из Холмсов хочет – то он получает.
Майкрофт вздыхает еще раз и устраивается в кресле у стола, эффектным и отработанным движением закидывая ногу на ногу, расправив плечи и широко расставив локти на подлокотниках. В позе максимум самоуверенности, и не хватает только какой-то выразительной детали. Холмс все чаще задумывается о необходимости обзавестись тростью или чем-то подобным.
– Что ж, пусть останется, – Майкрофт натыкается на изумленный взгляд Уотсона и думает о том, что, судя по всему, этот Джон пока плохо знает Шерлока, а как только узнает – постарается убежать подальше и спрятаться понадежнее. Жаль, конечно, но может оно и к лучшему.
***
Джон молча сидит, не вмешиваясь, и думает о том, как несправедлива жизнь. Только что они с Шерлоком смеялись и вели более чем занимательную беседу, а теперь его совершенно игнорируют в разговоре и рассматривают, как какую-то диковинную зверюшку.
Уотсон понимает, что вот конкретно сейчас, в этом диалоге, в котором решающую роль играют не слова или даже взгляды, а личностное противостояние на каких-то сверхпространствах, недоступных простым людям, определяется его статус. Непонятно, зачем и исходя из каких параметров его оценивают, но, по каким-то ему самому неведомым причинам, Джон очень хочет, чтобы его признали «годным». Потому что здесь и сейчас он чувствует себя живым. Чувствует, как бьется сердце, как воздух заполняет легкие. И мир становится реальным и настоящим, стоящим того, чтобы существовать в нем. Вокруг Шерлока роятся тайны и вьются вопросы. Джон пока недостаточно знает о нем, но уже ощущает это – невидимый шлейф азарта, что стелется за Холмсом, необузданную искрящуюся энергию, тщательно замаскированную под инфантилизм. В брате Шерлока – если Джон понял правильно и это действительно брат – тоже чувствовалось нечто подобное, но укрытое гораздо старательнее и надежнее: цинизмом, принципами, правилами, высокомерием, осведомленностью, властью. Тем, чего у Шерлока не было в силу возраста и присущего ему бунтарского духа.
«Пусть останется». Слова, словно нож, режут тишину и звенят, четко отделяя «до» и «после». Джон с благодарностью смотрит на Шерлока, и тот подмигивает ему в ответ так, чтобы это не было заметно третьему из присутствующих в комнате.
– Если я потребую, чтоб ты не вмешивался?.. – Майкрофт вопросительно и безнадежно смотрит на брата.
– Я, естественно, тебя проигнорирую.
– Естественно. Ночью ты совершил маленькую вылазку в ничем не примечательную лабораторию. Не очень успешную вылазку, стоит отметить. Зачем?
Джона тоже очень интересует этот вопрос, и он поворачивается к Шерлоку. Но того мало волнуют два сверлящих вопросительных взгляда, он лишь пожимает плечами.
– Не твое дело, Майк.
– Нет, думаю, мое. Если это касается твоего разрушительного детского пристрастия, что вероятно, хранится где-то здесь, – Майкрофт проводит длинным наманикюренным пальцем по краю письменного стола, – или очередной авантюры... Ты знаешь, что это очень расстроит маму, если она узнает.
Разрушительное пристрастие... Когда такое говорят о подростках, фраза, как правило, не является двусмысленной. Джон вспоминает перепады настроения Шерлока, его длительное отсутствие на уроках и странные знакомства. Наркотики. Почему-то Джона это не удивляет.
– Она не узнает.
– Не узнает, – кивает Майкрофт. – Так вот насчет твоего маленького приключения. Все ведь закончилось не совсем по плану? Знаешь, почему? Ну же, я действительно хочу услышать, что ты об этом думаешь.
– Дело государственной важности, да, Майк? Иначе ведь тебя бы это не заинтересовало. Там что-то было. В той лаборатории. Слишком серьезная система охраны для такой посредственной с виду конторки. Им такое количество охраны даже не по карману должно было быть. Значит, какие-то разработки не для широкой публики. Сейфа не было, следовательно, что-то в компьютерах. Жаль, что мне не нужен был их сервер, там наверняка нашлось бы кое-что весьма интересное. – Шерлок говорит, приложив соединенные кончики пальцев к губам. – И ты знаешь, что я ничего не видел. Зачем тогда пришел?
– Ничего не видел, да, но ты был там не один. Можешь сказать, почему, когда приехала полиция, ты был без сознания, а твои напарники – в другом конце здания, удирали с жесткими дисками?
– Без сознания... когда приехала... подожди. Я думал, это наши доблестные стражи порядка меня... – Шерлок поморщился, дотронувшись до шишки на затылке.
– О, ну вот теперь ты начинаешь понимать.
Джон переводит взгляд с одного Холмса на другого, думая, что вот он совсем ничего не понимает, а задавать вопросы Майкрофту было... как обращаться к самому невыносимому и злобному преподавателю. Страшно. Вроде бы понимаешь, что физически тебя не тронут, а вот морально – раздавят и не заметят.
– Так вот, – продолжает Майкрофт, – их выпустили благодаря адвокату, оплатить которого они не смогли бы, даже продав все имущество вместе с собственными внутренними органами. И они пропали из поля зрения. Я хотел бы знать все, что ты можешь о них рассказать. Где и когда вы пересекались, привычки, даже размер обуви – я уверен, ты и это должен был запомнить. И твои предположения относительно их теперешнего местонахождения.
– Да ладно, Майк. Все приметы ты наверняка уже выяснил в участке. Я их увидел впервые вчера, когда делал покупку. У меня возникли сомнения в качестве, и они предложили проверить товар сразу же. В той самой лаборатории, у них были планы безопасности и...
– И у тебя не возникло сомнений, почему у них совершенно «случайно» оказались эти планы? – Майкрофт скептически ухмыляется.
– Меня это не интересовало.
– В смысле, не интересовало?! – такого абсурда привыкший к планированию и рационализму Джон уже не мог осознать. – Ты лез в засекреченную лабораторию и...
– Я знал, что им зачем-то надо было туда попасть! – Шерлок страдальчески вздыхает и, помассировав виски, продолжает: – Но мне было не интересно. И я понятия не имею, где они сейчас.
– Шерлок, это же... – Уотсон хочет сказать, что тех парней охранник наверняка уже сдал в местное отделение, но в этот момент Шерлок, все еще смотревший на Джона, резко хмурит брови и одними губами возмущено шепчет «Джон!» так, чтобы этого не заметил Майкрофт. Уотсон понимает и, даже не сбившись, заканчивает фразу совсем иначе. – Это же чистое безумие!
– Да неужели? – скептически интересуется Шерлок в ответ, но в его взгляде светится такое одобрение, как будто Уотсон мимоходом решил одну из семи математических загадок тысячелетия.
– Мистер Уотсон прав. Не ввязывайся. Сейчас этих двоих будут искать полиция и заказчик. Велика вероятность, что и тебя тоже. А ты для этого еще слишком юн и неопытен, так что посиди дома пару дней, думаю, пропущенные занятия тебя волнуют крайне мало.
Шерлок на это заявление делается такой нахохленный и раздраженный, что Уотсон прикусывает губу, стараясь не рассмеяться. Ему кажется, что, будь Шерлок котом, он бы зашипел в ответ. Но Холмс только сжимает пальцами покрывало и с вызовом смотрит в спину удаляющемуся брату.
***
Шерлок получил новую загадку, и его мысли сменяют друг друга с невероятной скоростью. Как будто по венам бежит чистый кокаин. Воспоминания обретают невиданную четкость, факты, догадки и логические выкладки выстраиваются в уравнение с неизвестными, дробями, условиями такой сложности, какие возможны, только когда в дело вступает человеческий фактор. Как только дверь захлопывается, он быстро вскакивает, смахивает следы скорой медицинской помощи на пол и ногой отправляет их под кровать.
– Есть телефон? – спрашивает Шерлок, одновременно почти летая по комнате и собирая по углам и из шкафчиков что-то, чего Уотсон просто не успевает рассмотреть.
– У тебя есть машина, но нет мобильного телефона?
– Машина Майка, меня никогда не интересовали автомобили, я предпочитаю такси. А телефон тоже у Майкрофта, – Шерлок натыкается на вопросительный взгляд одноклассника. – Нет, телефон мой, его ему в участке отдали.
Джон протягивает Холмсу трубку, решая не спрашивать пока, что делал Шерлок в участке: он и так получил сегодня гораздо больше информации, чем следует при первом знакомстве.
Шерлок поспешно натягивает пальто и оборачивает шею шарфом. Джон искренне наслаждается зрелищем, когда длинные пальцы в черных кожаных перчатках скользят по кнопкам его телефона. Холмс диктует диспетчеру адрес, просит остановиться в паре сотен метров и заказывает два такси, не указывая конечный пункт назначения.
Они идут не через парадный вход, а какими-то окольными лестницами. Холмс почти бежит, перепрыгивая через две-три ступеньки, чудом вписываясь в повороты, сбивает по пути горничную с подносом, полным посуды, перед которой извиняется почему-то Уотсон.
– Почему, – на бегу выдыхает Уотсон, – мы спускаемся другим путем?
– Потому, – почти кричит Шерлок, соскальзывая с очередной ступеньки и цепляясь за перила, не стараясь восстановить равновесие, а просто для того, чтобы по центрической оси вписаться в очередной поворот, – что никто не должен знать, что нас нет. Никто не вышел через главный вход – значит, никто дом не покинул. Это своего рода атавизм. Аристократы никогда не согласились бы воспользоваться лестницей для прислуги. Майкрофт иногда так ортодоксален.
– Он будет думать, что мы все еще наверху, пока дверь не откроет дворецкий? Хочешь сказать, что твой брат наивно поверит, что мы просидели в комнате до самого утра, или сколько он там велел тебе никуда не выходить?
– Он поверит. Особенно в «до утра», а потом уже отправит кого-нибудь проверить. Это даст достаточно времени.
– Почему «особенно»?
– Идиот, – пошло ухмыляется Шерлок и подмигивает. Он распахивает очередную ничем не примечательную дверь, выходящую на задний двор.
До Джона доходит, что братья Холмс не выглядят как люди, привыкшие устраивать домашние посиделки с друзьями, и относительно Джона у Майкрофта могли сложиться неверные представления. Точнее, верные, поправляет себя Джон, но преждевременные. Хм, преждевременные. Интересная мысль.
Такси, конечно, приехать еще не успело, и они уже медленней бредут к обочине. Шерлок молчит, оценивая имеющиеся крупицы информации, а Джон все еще думает, как реагировать на заявление младшего Холмса. Это значит, что Шерлок никогда не водит к себе просто друзей или что он часто водит тех, кто чуть-больше-чем-друзья?
Ожидание длится еще несколько минут, в течение которых Холмс принимает странное для себя решение, а Уотсон вконец изводится догадками. Естественно, друг с другом они измышлениями не делятся.
Когда подъезжает первая машина, Холмс быстро садится и диктует водителю адрес школы.
– Ну, удачно доехать домой, – и, отворачиваясь к водителю. – Быстрее, пожалуйста.
Уотсон оторопело смотрит вслед сорвавшейся с места машины. Его такси появляется из-за поворота, освещая фарами дорогу и одинокую фигуру растерявшегося отличника. Он слышал, как Шерлок заказывал два такси, и общались они всего ничего, но...
Когда Джон уже открывает дверь, становится чуть светлее от фар автомобиля, на котором возвращается Шерлок.
Такси останавливается рядом, и оттуда появляется пассажир. Уотсон сохраняет каменное выражение лица, хотя его сердце, кажется, забилось в два раза быстрее.
– Я тут подумал...– Шерлок улыбается и прищуривает глаза, – будет гораздо проще получить информацию у охранника, если расспрашивать его будет признанный отличник, а не тот, кого он не раз ловил за нарушение школьных правил. Есть планы на вечер?
– У тебя самого хоть раз были планы, или одни только обстоятельства? А про отличника – это было оскорбление?
Уотсон медлит секунду, сохраняя абсолютно безразличный вид, и, уведомив водителя о том, что в его услугах больше не нуждаются, пересаживается в машину к Шерлоку.
– Планы – это скучно. По плану мы должны были делать сегодняшнюю работу – причем, только теоретическую ее часть – дома, потом сдать, получить отлично и выкинуть, как все предыдущие. Да ладно, согласись, это было бы далеко не так интересно...
– Действительно. Ее, кстати, нам еще предстоит доделать, – на это заявление Шерлок демонстративно страдальчески закатывает глаза. – И у меня нет попугая.
– Что? – Шерлок отрывается от лондонских огней, проносящихся за стеклом, смотрит на собеседника так пристально, что любому стало бы очень неуютно. Почти любому – Уотсону почему-то не стало.
– Когда мы решали, где будем делать лабораторную. Ты сказал, что у меня будут мешать брат и попугай.
– А. Нет, попугай у тебя точно есть. А вот брата нет.
– И ты знаешь это потому, что?..
Шерлок глубоко вдохнул. Вот в такие моменты и наступал миг триумфа. В нем, как в каждом поистине одаренном человеке, жила неистребимая жажда признания. Скромность серого цвета, и ею окрашивают себя только те, кто не имеет в распоряжении других красок. Это знание Холмс никогда не приводил как аргумент в свою защиту, когда его обвиняли в тщеславии, но всегда хранил записанным на жесткий диск в черепной коробке.
– Потому что видел в твоем учебнике несколько зерен и древесную стружку. Зернами кормят многих домашних животных, но только попугаям необходимо добавлять несъедобные ингредиенты. Смесь для фуражирования. Любой ответственный хозяин знает, что попугаям необходима нагрузка на мозг. Клетка стоит на письменном столе?
– Класс, но все равно слишком много уверенности для предположения.
– Не слишком, – будь у Шерлока другое воспитание, он бы повертел пальцем у виска. – На твоем телефоне заставки с фотографией.
Уотсон закатывает глаза и красноречиво бьется головой о стекло:
– А брат?
– Которого у тебя нет, – дождавшись утвердительного кивка. – Ты удивился, когда я назвал фамилию Майкрофта, если бы у тебя был старший брат, ты бы понял, кто он, как только открылась дверь. А будь у тебя младшие братья или сестры, ты бы не был таким… правильным.
– Правильным?
– Правильным!
Шерлок усмехается – ему лень давать пояснения, и он знает, что на самом деле они не нужны. Взаимопонимание – оно разное бывает.
***
Когда они подъезжают, школа уже закрыта и опечатана до утра, лишь на въезде в будке охранника горит свет. Шерлок подает знак водителю остановиться и ждать. На подходе к зданию по глазам режет луч света. Толстый лысоватый охранник выходит им навстречу, грозно размахивая фонарикам и раздраженно глядя из-под насупленных бровей.
– Кто вы?
– Добрый вечер...
– Ночь на дворе!
Холмс резко выдыхает – вежливость и так не его конек, а это походило на откровенную провокацию. Уотсон взглянул на него и решил вмешаться сразу.
– Простите. Мы только хотели уточнить, что вы сделали с теми двумя, что ворвались сегодня в кабинет химии?
– Ничего не делал! Позвонил в отделение, один из этих тоже куда-то позвонил... и мне приказали отпустить за недостаточностью обвинений – ничего не взяли, школа еще работала, да и сами они были побитые. Это же вы там драку устроили?!
– Нет, конечно, – Шерлоку очень не хочется, чтобы разговор закончился так бесперспективно. – А вы, случайно, не в курсе, куда они поехали?
– Что вы тут вообще делаете? Комендантского часа на вас нет!..
– Мы хотели бы узнать, все ли в порядке, и не стоит ли ждать повестки в суд за причинение телесных повреждений. Так что, если вы можете хоть чем-то помочь...
– Повестка им!.. А школе потом расследование! Идите сами разбирайтесь – кафе они какое-то упоминали, «Speedy's» или что-то вроде.
– Спасибо.
Шерлок тянет собирающегося еще что-то спросить Уотсона обратно к машине. Едва они отходят от поста, как Джон не сдержал возмущение:
– Мы же ничего толком не узнали! Сколько таких кафешек по Лондону!
– Такая точно одна. Хозяйка уж больно забавная леди – миссис Хадсон. Она готовит восхитительный чай и поразительно безразлична к тому, насколько подозрительны те, кому она его готовит. Это на Бейкер-стрит.
– Подозрительные? И часто ты там бываешь?
– Иногда, – Шерлок пожимает плечами.
Таксист выслушивает новый пункт назначения и выезжает со школьной парковки. Холмс садится максимально далеко от своего спутника и косится на него исподлобья.
– Ты понимаешь, что едешь неизвестно куда и неизвестно с кем, даже не представляя, что тебя там ждет?
– Если это попытка высадить меня на ближайшей автобусной остановке, – Уотсон безмятежно улыбается, – чтобы потом я всю ночь думал о том, что где-то там неизвестно кто занимается неизвестно чем... да ни за что!
Шерлок отворачивается к окну и усмехается: он знал, что ответ будет такой, но произнесенные вслух слова отрезали Уотсону путь к отступлению. Всю дорогу Шерлок молчит. У него слишком мало фактов, и если не подстраивать факты под теорию, то теория выстраивается... слишком простая. Так неинтересно. Но Холмс едет сейчас не за разгадкой, ему нужно кое-что иное. То, чего Конвенция о защите прав человека наверняка не одобрила бы, посчитав за преступление против личности.
Он дает знак водителю остановиться, не доезжая до «Speedy's». Машина тормозит на обочине классической лондонской улицы с невысокими старыми домами. Вдалеке подсвеченная бордовая вывеска предлагает завтраки и ланчи, темное помещение кафе под ней отгорожено от мира стеклянными витринами.
Шерлок расплачивается с таксистом, и они выходят на освещенную фонарями, уже почти безлюдную улицу.
– Позвони домой. Вдруг задержимся. Волноваться будут.
Джон подозрительно смотрит и уже открывает рот, собираясь уточнить, но передумывает и молча тянется за трубкой. Разговор длится меньше минуты – родители все еще слишком озабочены поведением его сестры, чтобы беспокоиться о сыне, который всегда был разумен и сдержан в поступках. Уотсон обещает, что все будет в порядке и нажимает отбой.
– И что дальше? Думаю, войти туда сразу будет не самой умной идеей.
Холмс достает пачку сигарет, крутит ее в пальцах и, натыкаясь на неодобрительный взгляд Уотсона, убирает обратно.
– По крайней мере, это будет весело. Построен в пятидесятые, – Шерлок указывает рукой на дом точно напротив закусочной миссис Хадсон, – а надстройка сделана лет на десять позже. Там должен быть какой-то промежуток, изначально предполагавшийся чердаком. Дашь телефон?
Уотсон передает однокласснику трубку, с сомнением глядя в указанном направлении. Поразительно. Шерлок еще и в архитектуре разбирается? Возможности проверить ему не представилась.
У домофона Шерлок весьма правдоподобно изображает виноватого, испуганного подростка, забывшего ключи дома и очень беспокоящегося о наказании. Когда дверь открывается, он, обернувшись к Джону, победоносно усмехается.
Сразу за порогом начинается непроглядная тьма, и до того, как Уотсон успевает вслух выразить отчетливые тревожные сигналы интуиции, две пары рук втаскивают подростков внутрь. Джон чувствует, как его с силой впечатывают в стену, а потом болезненный укол. Еще с полминуты он пытается вырваться, но силы явно неравны, а сознание затапливает глухая чернота.
***
Шерлок приходит в себя, чувствуя немоту в заведенных за спину кистях и холод от наручников. Первые десять минут, не открывая глаз и стараясь не изменять ритм дыхания, он пытается сжимать и разжимать пальцы рук, но они не слушаются, а в сознании мелькает череда бессмысленных образов. Он слышит разговор совсем рядом, каждое слово в отдельности, но не может уловить смысл. Звуки не складываются в речь, разбегаются и водят хороводы. Еще через пару минут рядом кто-то шевелится – и Шерлок инстинктивно открывает глаза.
Комната явно мала для количества человек, в ней находящихся. Шерлок и только пришедший в себя Джон усажены у пустой стены рядом с неразожженым камином. Напротив, на краю застеленной кровати, занимающей почти все пространство комнаты, сидит человек средних лет с жидкими усиками. За доли секунды Шерлок оценивает серый пиджак, надетый поверх свитера, перстень на безымянном пальце, остроносые ботинки, оттопыренные карманы и едва слышные хрипы при вдохе. В паре метров справа и слева от него стоят еще двое внушительных габаритов, а у двери неуверенно переминается с ноги на ногу один из старых знакомых – тот, которого Джон приложил головой об пол. Но Джон точно не превращал его лицо в ту кровавую маску из синяков и кровоподтеков, которую оно сейчас собой представляет.
– Здравствуй, Шерлок. Значит, правду мне про тебя рассказывали: привык кидаться вперед, совершенно не думая о последствиях. Я даже разочарован, если честно. Такой талантливый мальчик... Взломал охранные системы лаборатории за столь короткий срок, и так глупо пришел сам.
– Где мы? – губы едва двигаются, а в сознании все еще кавардак, но Шерлок упорно продолжает оглядывать маленькую комнатушку – старые тусклые обои, окна, забранные толстой решеткой. По собственному опыту он знает, что быстрее привести мозг в рабочее состояние после наркотического воздействия можно, предоставляя ему постоянный поток информации для анализа. Это болезненно, но невозможность мыслить ясно для Шерлока гораздо более мучительна, и это главная причина того, что он не употребляет ничего, кроме кокаина и никотина.
– Думаю, ты знаком с миссис Хадсон? Она давно ищет, кому бы сдать эту комнату, – мужчина говорит, не переставая мило улыбаться. – Ты не беспокойся, домовладелица решила съездить к племяннице и не придет нас навестить.
– Кто ты? Что тебе надо?
– Какой невежливый, – мужчина укоризненно цокает языком. – У меня уже есть то, что нужно. Пока вы с приятелем мирно спали, мои ребята нашли все сами. Вы, маленькие гении, всегда такие недальновидные.
Он поднимает на уровень глаз зажатую между большим и указательным пальцами микро флеш-карту. Шерлок шумно выдыхает и на мгновение прикрывает глаза. Естественно, такое проявление отчаяния не остается незамеченным, и, как Шерлок и предполагает, похититель – настоящий злодей – решает поделиться подробностями своего коварного плана.
– Знаешь, ты тут, на самом деле, совершенно случайно. Вот он, – кивок в сторону испуганно и преданно глядящего парня у двери, – со своим приятелем должны были кое-что для меня достать. Но они решили, что не справятся сами, и тут очень удачно попался ты и написал эту чудную программу для взлома. Так молод, но уже широко известен в наших узких кругах... Даже интересно, что из тебя вырастет. Хотя… ты пришел. Я, правда, думал, что ты умнее.
– Ну, сам ты тоже мозгами особо не блещешь, судя по подбору окружения...
Один из громил мгновенно оказывается рядом и обрывает слова Холмса резким ударом. Уотсон тут же инстинктивно бросается вперед, но его тело все еще дезориентировано, а руки скованы. Даже говорить получается с огромным трудом.
– Шерлок?
– А ты вообще кто? – мужчина переводит взгляд на впервые подавшего голос Уотсона, легким движением поглаживая усики.
– А ты? – Джон не уверен, стоит ли отвечать, он вообще с трудом понимал, что происходит, еще когда они ехали в такси, а сейчас, под действием препарата, голова и вовсе отказывалась соображать.
– Можешь звать меня Саймоном, – Саймон требовательно оглянулся на парня у двери. – Кто он?
– Какой-то случайный школьник...
– Слишком много случайностей, – мужчина вновь цокает языком и внимательно смотрит на школьников напротив. – Ладно, вы с приятелем посидите здесь, пока мы, наконец, навестим лабораторию, а потом я решу, что с вами делать.
Саймон подает знак телохранителям выходить, один из них на ходу подхватывает за шиворот избитого напарника и вытаскивает за порог. Второй достаёт из кармана мобильник Джона, вытаскивает сим-карту, сгибает ее пополам и демонстративно разламывает телефонную трубку посередине, сжав в ладонях. Джон тяжело вздыхает: за это ему точно дома голову оторвут.

@темы: Моё, Sherlock, Тексты, NC-17, Фанфики

---

А ничего не происходит

АААаа, какие обалденные чебуреки пекутся у нас на кухни

И саундтреки к Social Network просто выносят мне мозг как и фильм он великолепен дадада

Listen or download In the Hall of the Mountain King for free on Prostopleer

Под выше означенную музыку хорошо пошёл фик, села писать честно решив не останавливаться раньше хотябы 10 тышь слов а в идеале больше уже есть чуть больше двух с половиной тысяч, плодотворная была ночька

Мы устроили в уневере локализованную революцию И НАС УСЛЫШАЛИ и теперь все будет ХОРОШО

Завтра максимум послезавтра доставят мой телефончик чуть не скончался я пока ждал его родимого

И вообще жизнь прекрасна и удивительна!

И прекрасный-прекрасный Камбербэтч

 

@музыка: In the Hall of the Mountain King

@настроение: пусть весь мир подождет

@темы: Sherlock, Optimus, Cumberbatch, My life

---

Праздник

Итак, Вселенная, я хочу на 8 марта себе Шерлока!
Хотя, ладно, я согласна на клона, чтоб не быть единоличницей. Так что, Вселенная, в честь праздника раздай по Шерлоку всем нуждающимся!

Нарисовала Шерлока и не могу решить на каком фоне мне нравится больше, голова не работает, так что пусть нафиг обе лежат…

@музыка: Toy-Box - Best Friend

@настроение: вкусное

@темы: Amour, Sherlock, Photoshop, Праздник, Моё

---

И отвалите от них. Они вам ничего не должны. Закройте глаза и скажите про себя еще раз эту страшную фразу: "Мне никто ничего не должен".(с)

Эх, золотые слова! Нет ничего сложнее, чем попытка объяснить человеку, что никто ему ничего априори не должен.
Пошла ка я смотреть Девушку с татуировкой дракона, Финчера, в пять утра, ага, судя по моим данным (добытым эмпирическим путем) фильмы просмотренные в такое время гарантируют гематому на мозге неизгладимое впечатление…

@темы: Не забыть, Памятник человеческому идиотизму

---

Элементарно, Ватсон! Вы — женщина!

Когда в конце января создатели английского «Шерлока» предупредили своих американских коллег, что подадут в суд, если заметят в версии канала CBS хоть какие-то параллели с их детищем, вряд ли кто-то ожидал, как далеко зайдут авторы сериала под названием «Элементарно». Холмса в нем сыграет британец Джонни Ли Миллер, а вот в роли доктора Ватсона окажется Люси Лью.

©

Итак, для эпически прекрасного мистера Камбербэтча вы имеете все шансы стать… интеллектуальным партнером

Вы не просто сможете поладить с Бенедиктом – вы сможете его по-настоящему понять и узнать о его внутреннем мире очень многое. Такая умная дама, как вы, не опустится до того, чтобы путать личность актера с его ролями. Так у вас есть уникальная возможность – стать другом и доверенным лицом нашего Бенедикта. А у перфекционистов, как известно, любые страсти зарождаются в голове…

Пройти тест

---

Про адаптацию переводов

pay.diary.ru/~literaM/p173288956.htm?from=last&...

Для меня эта "адаптация" равносильна цензуре. А я всегда ненавидела цензуру. Ненавидела когда пришла в интернет и узнала о фандомах. Ненавидела когда таскала диски с анимешками отовсюду, где только удавалось их раздобыть. Ненавидела когда писала в школе сочинения и не имела права написать что этот стих Есенина - мне не нравится. Да даже в детском саду ещё не зная что это такое я уже ненавидела подобные действия.
Каждый фик написан автором который что-то туда вложил и даже если это plot, what plot? то значит так и должно оставаться. Если дать ножницы в руки реставратору и попросить "адаптировать " Джоконду, а ему не понравится слишком низкий вырез - он возьмёт и отрежет? Никто ведь не скажет, что он имеет на это права. Тексты нельзя резать, как и оправдывать свои действия аргументами "мне за это не платят, не хотите не читайте, переводите сами" потому что нифига это на аргументы, а чушь собачья.

Ладно, то была не совсем верная аналогия.
Показательней: есть картина К. Брюллова "Последний День Помпеи" и висит она в Государственном Русском музее. И вот живет кто-то там, за далёкой границей и знает о том, что есть такая интереснейшая картина, знает, что там катаклизм, страсти кипят, страх и смерть правит бал, но не может он приехать в Россию посмотреть на неё, просто не может. И вот объявляется другой человек и говорит - я её скопирую и привезу, что бы ты, дорогой мой человек, посмотрел. И копирует, и привозит, а на картине – пять человек телегу в гору тащат на фоне пригорка с сизым дымком. Вот так. А что? Какие претензии? Это – адаптация, так что как есть так и смотри! Аргумент? Вот и я говорю редкостная чушь собачья. да простят меня эти замечательные зверушки я их честно люблю

Уф, и правда легче стало…

@музыка: Bach - Concerto Brandeburghese

@настроение: злобный

@темы: Явшоке, Sherlock, Pessimis, Фанфики

---

Ж*па

Сегодня мне сообщили, что я записана как участник Ежегодной научной студенческой конференции, и всё бы ничего, но она мать вашу завтра!

Теперь у меня есть ночь, чтобы превратить курсовую из шестидесяти страниц (которую я уже год как не вспоминала) в доклад на 5-7 минут. Вызубрить это все, и завтра вместо эпичного долго лелеемого плана отоспаться придется тащится в универ. А самое обидное – все совершенно напрасно, ибо никакой независимой комиссии не планируется, тандемчик преподавателей-подружаек уже давно выбрали себе победителя среди любимчиков, а все остальные для фона и отчетности.

А ну и пофиг; всё, что не делается – все к лучшему. Как сказал Кирк голубоглазый блондин сегодня в "Значит, война" – ошибок не бывает, это только опыт что нас формирует – ну или не так, но смысл где-то близко.
А, да, по фильму…мне не нравится главгероиня и второй главгерой но ради Джима Кирка Криса Пайна я всё прощаю и фильм вполне себе. а уж сколько шикарных возможностей нарезать клип совместив со Стар Треком…

UPD: Мне не дали первое место. Да, мне обидно. Да, я злюсь. Да, я знаю, что это глупо. И нет, не могу прекратить. Мне не дали его только потому, что другая студентка единственный стоящий соперник из десятка претендентов прилежно ходит на все пары, ответственна и постоянна норовит душевно пообщаться с преподом. А я лентяйка, да, и вообще порядочный разгильдяй, но разве это должно иметь значение в научной конференции? Я так надеялась на независимую комиссию, но облом. Ненавижу фаворитизм, в любой форме, без относительно личности. Но мне дали «рекомендацию к публикации» хотя по идее публикуется работа победителя. Вообщем будет у меня официальная научная публикация а денег не будет вроде бы и неплохо, но вот нафига она мне? Серьёзная строчка в будущем резюме но только если строить научную карьеру и идти в аспирантуру. А вот мне оно совсем ни надо, ну вот ни разу.
Но теперь убить ещё одну ночь на составление этой статьи которую собственно и опубликуют. Сократить 60 страниц до 10? Нет ничего проще!.. спать ведь нам не надо, да и праздник скоро…

UPD: Таки сдала я текст на публикацию. Хотя я всё ещё злюсь, но теперь меня ждут две серии Сверхъестественного, пачка чипсов и Третий лишний на повторное чтенье. Живём дальше!

@музыка: Bi-2 + Piknik - Ostrov

@настроение: Зеленое, грязно-грязно зелёное

@темы: Явшоке, Star Trek, My life, Universitas, ST:XI, Кино

---

Интересно, только я вижу что это "уточнение" ещё большая дискриминация чем весь закон в целом?! *риторический вопрос* сформировать у них искажённое представление о социальной равноценности традиционных нетрадиционных брачных отношений Эти люди вообще нормальные?! *риторический вопрос*

12.02.2012 в 22:39

Пишет  Serpensortia:

Перечитываю не первый день как сплошной кошмар.
Честно - не знаю, не вижу, как мы дальше-то в этой стране жить будем?


Депутаты Законодательного собрания Санкт-Петербурга 08 февраля 2012 года одобрили во втором, окончательном чтении законопроект о запрете распространения информации о гомосексуальности. В отличие от первоначального варианта гомофобного законопроекта, в новом повышены штрафы за "пропаганду" гомосексуальности, а также дано определение данному термину. Законопроект был одобрен 31 голосом "за" при шести голосах "против".

Принятый депутатами законопроект предполагает запрет распространения информации о "мужеложстве, лесбиянстве, бисексуализме, трансгендерности среди несовершеннолетних". К нарушителям будет применяться взыскание штрафов: от 5 тысяч для гражданских лиц, до 500 тысяч рублей для юридических лиц. Первоначальная версия гомофобного законопроекта предполагала наложение штрафов в размере от 1 до 3 тысяч рублей для физических лиц, от 3 до 5 тысяч рублей - для должностных лиц, и от 10 до 50 тысяч рублей для юридических лиц.

Также в законопроект был внесён другой пакет поправок, которые поясняют определения действий, направленных на "пропаганду" гомосексуальности, бисексуальности и трансгендерности. Автор законопроекта, депутат партии "Единая Россия" Виталий Милонов рассказал, что уточнённые определения необходимы для того, чтобы сексуальные меньшинства не считали себя ущемлёнными в правах и не воспринимали законопроект как направленный против них.

"Под публичными действиями, направленными на пропаганду мужеложства, лесбиянства, бисексуализма, трансгендерности среди несовершеннолетних, следует понимать деятельность по целенаправленному и бесконтрольному распространению общедоступным способом информации, способной нанести вред здоровью, нравственному и духовному развитию несовершеннолетних, в том числе сформировать у них искажённое представление о социальной равноценности традиционных нетрадиционных брачных отношений", - гласит примечание к принятому законопроекту.

Особо стоит отметить, что представители партии "Яблоко" выступили категорически против принятия гомофобного законопроекта. Они призывали своих коллег из парламентского большинства одуматься и отменить принятие законопроекта. По мнению "яблочников", закон носит дискриминационный характер по отношению к гражданам с гомосексуальной ориентацией.

В частности, филолог Александр Кобринский ещё раз посетовал на неопределённость формулировки "пропаганда" и предположил, что под санкции в результате принятия закона могут попасть школьные учителя. По мнению Кобринского, в некоторых текстах поэтов Серебряного века Николая Клюева, Михаила Кузьмина и Марины Цветаевой можно найти строки, которые легко интерпретировать как пропаганду запрещаемых законом вещей.

Помимо этого фракция "Яблоко" выступила с предложением установить штрафы за публичные действия, направленные на формирование в обществе негативного отношения к гражданам, исходя из их сексуальной ориентации. За пропаганду гетеро-, гомо- и трансфобии "яблочники" предложили установить такие штрафы: для граждан – до 3000 рублей, должностных лиц – 5000 рублей, юридических лиц – 50 000 рублей. Однако другие депутаты отказались рассматривать данную поправку к закону.

В свою очередь гомофоб и автор законопроекта Виталий Милонов подчеркнул, что прежде всего закон будет стоять на страже морали и ограждать детей от распущенности. По мнению Милонова, либерализм по ряду вопросов сделал возможным терпимое отношение к наркомании, и, по его мнению, такого же нельзя допустить в отношении "сексуальных извращений".

Милонов также считает, что вводимый запрет на распространение информации о гомосексуальности позволит правоохранительным органам привлекать к ответственности и тех граждан, которые сообщают о гомосексуальности в социальных сетях, к которым имеют доступ несовершеннолетние.

lgbt-grani.livejournal.com/1314447.html


Следующей станет, полагаю, Москва. И нас всех - тех, кто спит, живет, любит свой собственный пол - вытеснят в официальное несуществование. А там глядишь и снова до статьи недалеко.
А что будет предприниматься в адрес геев в связи с упоминанием ими своей ориентации в соцсетях, коими являются, к примеру, те же дайри? А со слэшевыми текстами что будет?
Пещерный век (((

---

Не думала что вычитка нескольких фиков сделает меня такой въедливой оО'
Сижу вчера у следователя в МВД и правлю стилистические ошибки в протоколе собственного допроса оО''

Ваше гнев точно цунами

Вы так быстро меняете гнев на милость, что за вами вообще уследить трудно)Сметаете все на своем пути, а через минуту уже спокойны как слон)Вы еще быстрее чем вулкан реагируете на раздражитель, и тоже заводитесь из-за мелочей)Сила вашего гнева в несколько раз сильнее его причины.а к чему портить свои нервы, м?)ведь на самом то деле все не так уж и плохо)Разницу между добром и злом вы кажется все таки видите)Вот и выбирайте))Ваш девиз-Сначала разозлимся, а потом уже подумаем)Вам следует просто поразмыслить прежде чем размазать кого-нибудь об стену)просто посчитайте до 10)

Пройти тест

Именно этим я и занимаюсь обычно считаю только больше чем до десяти))

@музыка: Сплин - Вниз головой

@настроение: Устала

@темы: My life, Тесты

---

С Днем св. Валентина!!!

Так и не доделанная валетнтинка на Mystrade Community
Пусчай хоть здесь поваляется
С Днем св. Валентина!!!

@музыка: fall out boy - 27

@настроение: серо-красное

@темы: Sherlock, Photoshop, Моё, Праздники

---

Эх, как бы себя заставить то...


Non-Kink 3.18
Шерлок, Джон. Джон пропал, Шерлок считает его погибшим и хочет отомстить. Ангст, но обязателен ХЭ. Рейтинг на усмотрение автора


Первые три часа Шерлок не обращает внимания. Джон ушёл в супермаркет, а Джон нормальный человек, он дружелюбен и эмоционален. Он может воевать с кассовым аппаратом или беседовать с девушками-консультантами.

Через четыре часа Шерлок отправляет первую смс: «Ты нужен мне дома. ШХ».

Через пять часов количество смс превышает его двухдневный лимит.

Через шесть Шерлок раздражённо отрывается от микроскопа и набирает номер Джона по памяти. Холмс не любит звонить. Длинные монотонные гудки подливают масла в огонь его нетерпения.

Часовая стрелка преодолевает еще пару делений, и Шерлок звонит Саре, Лестрейду, в Бартс, Гарри и даже Майкрофту. Звонит и слышит неизменное «Нет, здесь его нет. Нет, я не знаю, где он».

Проходит девять часов, когда Шерлок заявляется в офис к Лестрейду с требованием объявить Джона в розыск. Рабочий день в штаб-квартире полиции давно закончен, из сотрудников остались только дежурные и особо рьяные инспектора. Лестрейд говорит «Подожди», «Должно пройти как минимум двое суток» и «Он может быть в баре с друзьями», отмахиваясь от коршуном мечущегося по тесному кабинету детектива.

Через десять часов Лестрейд сдаётся, неофициально оформляя ориентировку. Шерлок, не то чтобы благодарный, но временно удовлетворенный, уходит домой.

Ещё один оборот земли вокруг оси и телефон Джона перестает отвечать даже гудками. Джон никогда не заботился о его подзарядке должным образом. Шерлок лежит на диване, изучая потолок, пока миссис Хадсон прибирается на кухне и говорит, что все будет хорошо. Шерлок не отвлекается от раздумий, даже когда слышит, как хрустит в неосторожных пальцах домовладелицы пробирка с наверняка очень ценным содержимым.

На вторые сутки Лестрейд звонит. Нет, они не нашли Джона, но они отследили телефон. Его выбросило на влажный дурно пахнущий песок одной из лондонских набережных. Когда Шерлок отправляется в указанное место, там только ветер и туман. Никаких улик.

Три дня и отдел Лестрейда всерьез берется за поиски. Шерлок говорит «Потом» встревоженной Саре и «Не о чем беспокоиться», приехавшей проведать брата, Гарриет. Миссис Хадсон готовит Гарри чай и расспрашивает о детстве Джона. Шерлок продолжает смотреть в потолок. Телефон теперь всегда в зоне досягаемости. Предложение о выкупе видится спасательным кругом.

Проходит семьдесят шесть часов и промозглым утром Шерлок выходит в холодную лондонскую морось. Почти на охоту. Нет, – говорят бездомные жители городских коллекторов; нет, но я подниму старые контакты, – говорит Анжело; нет, нет, нет, – говорит себе Шерлок, перебирая в уме имена возможных недоброжелателей.

Вечером, вернувшись, Шерлок застает в квартире гостя. Майкрофт не крутит ручку своего зонта, потому что на низком диване это крайне неудобно. Он не занял кресло Джона. Умный-умный Майкрофт. Шерлок не прогоняет брата, только выжидательно смотрит, но тот лишь качает головой. Поднятие архивов уличных камер ничего не дало, вероятно, потому что на самом деле их не так много, как кажется.

На следующий день Шерлок вновь возвращается в Скотланд-Ярд. Это их работа, в конечном счете. У Лестрейда в кабинете небольшой разбор полетов. Полдюжины знакомых и смутно узнаваемых Шерлоком лиц оборачиваются на бесцеремонно ворвавшегося детектива-консультанта. Инспектор кивком распускает всех и лишь виновато пожимает плечами: они проследила путь Джона от супермаркета, но это ничего не дало. Крови нигде нет, асфальт – это не трава и не земля, на нем не видно возможных следов борьбы. Шерлок знает и не может их винить за то, что они ничего не нашли. Шерлок сам все проверял. Андерсон, оказавшийся в кабинете инспектора, молчит. Салли не поднимает взгляд. Она предупреждала Джона, но сейчас не хотела бы оказаться правой.

В конце недели миссис Хадсон украдкой всхлипывает, ставя чашку на столик перед Шерлоком. Она промокает уголки глаз салфеткой, но ничего не говорит. От горячего чая идет пар.

На следующий день домовладелица забирает холодную нетронутую чашку вместе с десятком таких же, расставленных на полу, столике, подлокотниках.

Когда начинается вторая неделя, люди перестают смотреть Шерлоку в глаза. Они всегда так делают, если не могут помочь. Если никто уже не может помочь. Это ещё не «Мы сожалеем» или «Тебе придется смириться» или «Нужно жить дальше» и, конечно, они пока ещё не готовы упомянуть слово «мертв». Мертв – слово-точка невозврата.

В вечер среды в управлении Скотланд-Ярда раздается звонок. Самые плохие преступления – случайные. Шерлок ненавидел бы их, если бы ненависть была продуктивной.
Случайность. Когда нет умысла – нет смысла. Когда нет смысла – нет причинно-следственной связи. Когда нет связи – преступление практически невозможно раскрыть.

Когда случайная компания наркоманов случайно цепляет на улице случайного прохожего. Случайная квартира-комната, четырнадцать квадратных метров, в трущобах, решетка на окне, металлическая дверь.

Через три секунды Шерлок срывается с места. Он забывает на Бейкер-стрит шарф, перчатки и собственное безразличие, но это не важно, потому что, когда он возвращается, с ним Джон. Истощённый, но живой. Шерлок все ещё предпочитает не иметь дело со случайностями, но он готов признать, что случайность иногда идет рука об руку с удачей.

@темы: Моё, Sherlock, Не забыть, Фанфики

---

Пусть как стимул висит иначе так и не соберусь оформить. Сделать шапку…выложить остальное…сделать шапку…не леньтся…неленится...неле…*zzZZz*


Шерлок/Джон. У одного из них есть крылья. Всё равно, какой формы. Восхищение одного партнёра крыльями второго

– Шерлок! Что. Это. Такое?! – Джон упорно старается изогнуться так, чтобы увидеть собственную спину. На уровне пятого грудного позвонка торчит пара отростков со смешным сероватым пухом и короткими контурными перьями.
– Это крылья, – уверенно отвечает Шерлок, радостно улыбаясь в ответ на тяжелый взгляд своего блоггера.
– Это не могут быть крылья!
– Ну почему же?.. Структура сходна с естественным оперением, удлиненные маховы...
– Шерлок!
Джон возмущённо смотрит на соседа, с искренним любопытством обходящего его по кругу. Шерлок же с восхищением оглядывает странную деталь, украшающую спину Уотсона. Едва прикасаясь, проводит кончиками пальцев по перьям, чуть надавливает на кожу у основания.
– А шевелить ты ими можешь?
Джон только устало вздыхает, поводя плечами и пытаясь соединить лопатки. Шерлок продолжает непоседливо крутиться рядом, с детской непосредственностью захваченный конструкцией новой игрушки, а не неприятностями, которые она может причинить.
– Джон, не нервничай. Майкрофт же сказал, что это ненадолго. И хотя обычно я не склонен верить ему на слово, в данном случае весьма маловероятно, что он врёт. Иначе нас бы не отпустили так просто.
– Точно, твой брат сказал. А ещё он сказал, чтобы мы, ты, не лез в это дело. В это здание, если конкретней.
– Ну Джооон, – тянет Шерлок, осторожно поглядывая в сторону чашек Петри на кухне, – я ведь не знал, что так получится. Но это действительно любопытно. Ты же не будешь против, если я кое-что проверю?..
– Что проверишь? – Джон испытующе смотрит в обманчиво честные, невинные глаза детектива.
– Хм…всё?
– Шерлок, ты же не думаешь меня препарировать? – Джон кидает подозрительный взгляд на соседа, косящегося в сторону громоздящегося на кухонном столе оборудования.
– Что? Нет, нет, конечно… Всё, что можно проверить, не причиняя тебе серьёзного вреда, конечно.
– Шерлок?
– Джон, ты же не можешь даже думать о том, чтобы совсем лишить меня возможности изучить нечто подобное?!
– Знаешь, а это было бы самым подходящим наказанием, – Джон улыбается, разглядывая обиженно поджатые губы.
Он не может, конечно, он не может лишить Шерлока Холмса такой возможности. Ему остаётся только надеяться, что живым он Холмсу полезней, чем разделанным на кухонном столе исключительно науки ради. Шерлоку ведь эти знания, в отличие от напарника, будут малополезны при обычных расследованиях, а значит, существует вероятность, небольшая, что он и не задастся целью получить их во чтобы то ни стало.
Шерлок, в мире которого концепции наказания, применимой к конкретно его персоне, не существовало, воинственно хмурит брови. Но его готовый сорваться с губ обличительный монолог приостанавливает суетливый голос домовладелицы.
– Шерлок, пожалуйста, внизу пара полисменов желает задать тебе несколько вопросов, – миссис Хадсон говорит, ещё подымаясь по лестнице, и замирает на пороге, в замешательстве рассматривая квартирантов.
В центре залитой полуденным солнцем комнаты стоит Джон, развернувшийся развёрнутый лицом к двери, прислонившись спиной к Шерлоку. Без рубашки, со встрёпанными волосами и крайне смущённым выражением лица.
– Что-то о последнем деле. То, которое… – Миссис Хадсон переводит взгляд с быстро вздымающейся груди Джона на лицо Шерлока.
– Дело закрыто. Будьте так добры, миссис Хадсон, – детектив подмигивает ей и приобнимает Джона за плечи, притягивая ближе, – попросите их зайти немного позже.
Заливаясь краской ещё больше от мягких интонаций Холмса, Джон, не поворачиваясь, толкает его локтем. Прижатые к груди Шерлока крылья нестерпимо зудят, и очень хочется их высвободить. А ещё Джон чувствует, как они подрагивают, словно хвост недовольного кота.
– Да, да, конечно. Полицейские, они всегда не вовремя, – домовладелица, одновременно стараясь вежливо не смотреть по сторонам, но всё хорошенько разглядеть, направляется вниз. – Я скажу, а вы не отвлекайтесь, молодые люди, не отвлекайтесь…
Джон с Шерлоком на мгновение застывают, напряжено прислушиваясь. Шерлок продолжает прижимать соседа, обхватив за талию и чуть прикасаясь губами к виску. Уотсон вздыхает, но не отстраняется. Они стоят, не шевелясь, сквозь дверной проём глядя на лестницу, пока снизу доносятся суетливые жалобы на представителей правопорядка с подробным, но вежливым перечислением оных. Хлопок двери – и миссис Хадсон удаляется к себе, напевая бодренький мотивчик, услышанный во вчерашнем телешоу.
– Это совершенно точно не выглядело подходящим под критерии приличного поведения в обществе, – Джон с облегчением запирает замок.
– Они двигались! – Шерлок чуть присаживается, разглядывая спину Джона снизу. – Сделай так ещё раз.
– Шерлок, прекрати. – Джон устало проводит ладонью по лицу и закатывает глаза, затылком ощущая на себе взгляд Шерлока, буквально светящийся восторгом и энтузиазмом. – Не могут они двигаться. Их вообще быть не может! Боже мой, у меня диплом хирурга, я знаю всё о человеческой анатомии, как, впрочем, и ты: не могут они иметь нервно-мышечной связи с мозгом, а значит, не могут и шевелиться! Теоретически, не сложно отрастить у человека какой-либо орган, а вот заставить его работать – практически невозможно. Организм не вырабатывает ацетилхолин для…
Джон резко прерывается, когда палец Шерлока, едва касаясь, проходиться по позвонкам от поясницы до того, что находится прямо между крыльев. Дыхание перехватывает, прикосновения кажутся неправдоподобно яркими, как в детстве, когда трогаешь кожу вокруг разбитой в кровь коленки. Будто Шерлок дотрагиваешься до открытой раны, но без боли.
Джон устало оседает в свое кресло, привычно откидываясь, но тут же вскакивает, когда вместо уютной набивной ткани ощущает, как, словно выступающие ребра, неразвитые крылья упираются в спинку. Они торчат под углом и не складываются, а шершавая обивка неприятно царапает непривычно нежную кожу.
– Но они – двигались! Я чувствовал. Повернись!
Покачав головой, Джон подчиняется, поворачивается к нему спиной, вновь ощущая на коже осторожные касания, и с безразличным видом разглядывает рисунок из светлых квадратов на полу, нарисованных льющимся сквозь высокие окна солнцем.
– На вид всё в порядке... Они должны работать... Всё, как должно быть... плечо, предплечье, кисть... маховые первостепенные, второстепенные, кроющие первостепенные маховых, большие верхние кроющие второстепенных маховые…
Шерлок говорит, изучающе проводя подушечками пальцев по заостренным кончикам маховых перьев, и Джон вздрагивает.
– Ты чувствуешь? Так не должно быть, – Джон прикрывает глаза и непроизвольно расслабляется, когда Шерлок, продолжая говорить, начинает прослеживать линии стволов перьев. – Перья, по сути,– эволюционировавшая чешуя…
Шерлок придвигается ближе, это ещё не соприкосновение, но Джон чувствует исходящее от него тепло, и дыхание чуть ускоряется, а крылья вновь напрягаются.
– У тебя… два, три…пятнадцать первостепенных маховых. А второстепенных раза в два больше, чем у альбатроса!
Джон стоит ровно, напряженный, как струна, усилием воли сохраняя неподвижность. Чуть сжимая дистальное перо, Шерлок глубоко втягивает носом воздух. Крылья пахнут бумагой и озоном, они тонкие и совсем маленькие, но жёсткие, с чёткими фактурными линиями на широких опахалах.
– В крыльях белого цвета нет пигментов, только воздух, заполняющий полости в роговых клетках. Не очень умно, пигменты увеличивают механическую прочность. Но это…
Красиво. Шерлок не может оторваться, он прижимается губами к мелким шелковистым перьям на плече крыла, обхватывая Джона за талию, скользит ладонями по груди, напряженному животу и спускается ниже.
– Шерлок, прекрати.
Замечая, как крылья чуть приподнимаются, Холмс не отвечает, продолжая движения. Джон перехватывает его ладони, резко оборачиваясь, но не успевает возразить. Шерлок обнимает его и целует. Джон сдаётся, придвигаясь ближе, а Шерлок боковым зрением наблюдает, как крылья медленно распрямляются, ослепительно белые и почти нереальные в обычной гостиной при свете полуденного солнца.
–Двигаются! – Шерлок с широкой ухмылкой выразительно смотрит на Джона.
Уотсон только качает головой и улыбается. Невозможно спорить с Шерлоком, невозможно с ним не спорить.
– Майкрофт сказал, что они ещё вырастут. Теоретически, до размера, достаточного для полёта. А потом отомрут, потому что они пока не смогли заставить цикл деления клеток быть непрерывным, как в обычном организме. Напомни мне поинтересоваться результатами их эксперимента немного позже…
– Отомрут? – заводя руку назад, Джон неловко пытается ощупать перья, но это чертовски неприятно, и он хмурится, понимая, насколько осторожными должны были быть прикосновения Шерлока.
– Больно не будет. Ну разве что ты к ним привыкнешь и будешь испытывать чувство потери, чего совсем бы не хотелось, ты же понимаешь, что довольно трудно опрашивать свидетелей с крыльями за спиной?
Под исполненным сомнения взглядом Шерлока Джон отворачивается, пряча улыбку. Проблема со свидетелями – это, конечно, единственная проблема, которую Шерлок видит в сложившейся ситуации.
Джон берёт с кресла свою рубашку и растерянно вертит в руках. Ему что теперь дырки на спине прорезать?..
– Шер…Шерлок, как думаешь, какой размах должен быть у крыльев, способных удержать вес человека?
Взгляд Шерлока расфокусируется, когда он углубляется в точные подсчёты, а Джон, быстро прикинув в уме примерный результат, прикрывает глаза, мысленно оценивая размеры гостиной.
– У нас есть поместье, там довольно просторно и нет лишних глаз.
– Отпуск? Тебе станет скучно.
– Не думаю…
Над косыми квадратами света на полу кружится пыль, Шерлок улыбается, снизу доносится монотонное бурчание телевизора миссис Хадсон, а за окном мерно существует Лондон, солнце разбивается бликами о маленькие чердачные окна, идеально вымытые машины и стёкла небоскрёбов. Подумаешь, крылья, шелестит Темза, эка невидаль, шуршат камни тротуаров, что тут странного, шепчут сонные фонари.

@темы: Моё, Sherlock, Фанфики

---

3я серия

ИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИДДДДДДДДДААААААААААААААА!!!да!Да!Да! Вот оно! ТО САМОЕ КОТОРОЕ СТОИЛО ЖДАТЬ ПОЛТОРА ГОДА И СТОИТ ЖДАТЬ ЕЩЁ СТОЛЬКО ЖЕ!!! Она потрясающая. Великолепная. Нереально прекрасная. *по потолку, по потолку* Блятьблятьблятьблять…я не могу. Это ОНО!!!
Недочеты: стрижка у Шерлока слишком короткая, момент падения недостаточно пафосный и опять эта ужасное совмещение кадров с размытыми краями.
Восторг: КАКОЙ Джим!!! КАКОЙ Шерлок!!! КАКОЙ Лестрейд!!! А ИГРА?! КАКАЯ игра!
Чёртчёртчёртчёрт

---

Пелевин - А Хули

Читала Пелевина и смотрела El barco параллельно бедный мой мозг но таки осилила и то и другое
Цитаты из "Ско" на память:

\Мне было не по себе оттого, что в салоне так мало людей - словно безопасность полета зависела от числа пассажиров.*Ведь у каждого есть свой ангел-хранитель, и когда в «аэробус» или «боинг» набивается несколько сот человек, сонмы невидимых крылатых защитников должны если не увеличивать подъемную силу крыльев, то хотя бы страховать от падения. Поэтому, наверно, чаще бьются небольшие чартеры, на которых перемещаются по планете отягощенные злом ньюсмейкеры\

\Никаких философских проблем нет, есть только анфилада лингвистических тупиков, вызванных неспособностью языка отразить Истину\

\Поскольку бытие вещей заключается в их воспринимаемости, любая трансформация может происходить двумя путями - быть либо восприятием трансформации, либо трансформацией восприятия\

\*Если бросить палку собаке, она будет глядеть на эту палку. А если бросить палку льву, то он будет, не отрываясь, смотреть на кидающего\

@музыка: Here I am

@темы: Bk